Представители диссидентского движения. Диссиденты в ссср — идеология, борьба, значение движения. Направления диссидентского движения

Энциклопедичный YouTube

• 1 / 5

  В рамках исследовательской программы, начатой в конце 1990 года НИПЦ «Мемориал» для изучения истории диссидентской активности и правозащитного движения в СССР, предложено следующее определение диссидентства (диссента):

  С тех пор диссидентами часто называют главным образом людей, противостоящих авторитарным и тоталитарным режимам, хотя это слово встречается и в более широком контексте, например, для обозначения людей, противостоящих господствующему в их группе умонастроению. По мнению Людмилы Алексеевой, диссиденты - историческая категория, подобно декабристам, народникам и даже неформалам :58 .

  Термины «диссидент» и «инакомыслящий» вызывали и продолжают вызывать терминологические споры и критику . Так, например, Леонид Бородин , активно противостоявший советскому строю и подвергавшийся преследованиям, отказывается считать себя диссидентом, поскольку под диссидентством он понимает лишь либеральную и либерально-демократическую оппозицию режиму 1960-х - начала 1970-х годов, оформившуюся в середине 1970-х в правозащитное движение . По выражению Л. Терновского , диссидент - это человек, который руководствуется законами, писанными в стране, где он живёт, а не стихийно установившимися обычаями и понятиями .

  Диссиденты отмежёвывались от какой-либо причастности к терроризму и в связи с взрывами в Москве в январе 1977 года заявила :

  …Диссиденты относятся к террору с негодованием и отвращением. … Мы обращаемся к работникам средств информации во всем мире с призывом употреблять термин «диссиденты» только в этом смысле и не расширять его включением лиц, применяющих насилие. …

  Мы просим помнить, что каждый журналист или комментатор, который не проводит различия между диссидентами и террористами, помогает тем, кто старается возродить сталинские методы расправы с инакомыслящими.

  В официальных советских документах и пропаганде термин «диссидент» обычно употреблялся в кавычках: «так называемые „диссиденты“». Гораздо чаще их именовали «антисоветскими элементами», «антисоветчиками», «отщепенцами».

  Идеология

  Среди диссидентов были люди самых разных взглядов, объединяла же их главным образом невозможность открыто высказывать свои убеждения. Единой «диссидентской организации» или «диссидентской идеологии», объединяющей большую часть диссидентов, никогда не существовало .

  Если то, что было, и можно назвать движением - в противовес «застою», - то это движение броуновское, то есть явление скорее психологическое, чем общественное. Но в этом броуновском движении там и тут всё время возникали завихрения и потоки, куда-то движущиеся, - «движения» национальные, религиозные, в том числе и правозащитное.

  Диссидентство как явление зародилось в среде московской интеллигенции, в значительной мере в той её части, которая пережила трагедию отцов и дедов в конце тридцатых годов, испытала справедливое чувство реванша на волне знаменитой «оттепели » и последовавшее затем разочарование. На первой стадии московское диссидентство не было ни антикоммунистическим , ни антисоциалистическим, но именно либеральным , если под либерализмом понимать некую совокупность добрых пожеланий, не удостоверенных ни политическим опытом, ни политическими знаниями, ни, тем более, политическим мировоззрением.

  • «истинные коммунисты» - ориентировались на марксистско-ленинское учение , но считали, что в СССР оно искажено (например, Рой Медведев , , НКПСС , «Молодые социалисты ») ;
  • «либералы -западники» - считали «правильным» строем капитализм западноевропейского или американского образца; часть из них были сторонниками «теории конвергенции » - учения о неизбежности сближения и последующего слияния капитализма и социализма, однако большая часть «западников» считала социализм «плохим» (либо недолговечным) строем;
  • «эклектики» - сочетали разные взгляды, противоречащие официальной идеологии СССР;
  • русские националисты - сторонники «особого пути» России; многие из них большое значение придавали возрождению православия ; некоторые были сторонниками монархии ; см. также почвенники (в частности, Игорь Шафаревич , Леонид Бородин , Владимир Осипов);
  • иные националисты (в Прибалтике , на Украине , в Грузии , Армении , Азербайджане) - их требования варьировали от развития национальной культуры до полного отделения от СССР. Они часто провозглашали себя либералами, но, добившись в период распада СССР политической власти, некоторые из них (например, Звиад Гамсахурдия , Абульфаз Эльчибей) стали идеологами этнократических режимов. Как писал Леонид Бородин , «количественно националисты Украины, Прибалтики и Кавказа всегда преобладали в лагерях. Между националистической оппозицией и московским диссидентством, безусловно, были связи, но по принципу - „с паршивого москаля хоть шерсти клок“. Вяло приветствуя антирусские настроения московских оппозиционеров, националисты не связывали свои успехи с перспективами московского диссидентства, возлагая надежды на крах Союза в экономическом соперничестве с Западом, а то и на третью мировую ».

  К диссидентам причисляли также активистов сионистского движения («отказников »), активистов крымскотатарского движения за возвращение в Крым (лидер - М. А. Джемилев), религиозных деятелей-нонконформистов : православных - Д. С. Дудко , С. А. Желудков , А. Э Краснов-Левитин , А. И. Огородников , Б. В. Талантов , Г. П. Якунин , «истинно-православных христиан », баптистских - Совет церквей евангельских христиан-баптистов , католических в Литве , адвентистов-реформистов , руководимых В. А. Шелковым , пятидесятников (в частности, Сибирская семёрка), кришнаитов (см.Международное общество сознания Кришны в России).

  С конца 1960-х смыслом деятельности или тактикой многих диссидентов, придерживавшихся разной идеологии, стала борьба за права человека в СССР - прежде всего, за право на свободу слова , свободу совести , свободу эмиграции , за освобождение политических заключённых («узников совести ») - см. Правозащитное движение в СССР .

  Социальный состав

  Институционализация науки неизбежно вела к появлению слоя критически осмысливающих окружающую действительность людей. По некоторым оценкам, большинство диссидентов относились к интеллигенции . В конце 1960-х годов 45 % всех инакомыслящих составляли ученые, 13 % - инженеры и техники :55,65-66 .

  На тыщу академиков и член-корреспондентов,
  На весь на образованный культурный легион
  Нашлась лишь эта горсточка больных интеллигентов,
  Вслух высказать, что думает здоровый миллион!
  

  Фактически сложились два основных направления диссидентского противостояния тоталитарному режиму.

  Первое из них ориентировалась на поддержку извне СССР, второе - на использование протестных настроений населения внутри страны.

  Деятельность, как правило - открытая, некоторой части диссидентов, в основном - московских правозащитников, строилась на апелляции к зарубежному общественному мнению, использовании западной прессы, неправительственных организаций, фондов, связей с политическими и государственными деятелями Запада.

  Вместе с тем, акции значительной части диссидентов являлись либо просто формой стихийного самовыражения и протеста, либо формой индивидуального или группового сопротивления тоталитаризму - , Группа революционного коммунизма , Валентин Соколов , Андрей Деревянкин , Юрий Петровский и другие. В частности, это второе направление выражалось в создании разного рода подпольных организаций, ориентированных не на связи с Западом, а исключительно на организацию сопротивления внутри СССР.

  Диссиденты направляли открытые письма в центральные газеты и ЦК КПСС , изготавливали и распространяли самиздат , устраивали демонстрации (например, «Митинг гласности », Демонстрация 25 августа 1968 года), пытаясь довести до общественности информацию о реальном положении дел в стране.

  Большое внимание диссиденты уделяли «самиздату » - изданию самодельных брошюр, журналов, книг, сборников и т. д. Название «Самиздат» появилось в шутку - по аналогии с названиями московских издательств - «Детиздат» (издательство детской литературы), «Политиздат» (издательство политической литературы) и т. д. Люди сами печатали на машинках неразрешённую литературу и таким образом распространяли её по Москве, а потом и по другим городам. «„Эрика“ берет четыре копии, - пел в своей песне Александр Галич . - Вот и всё. И этого достаточно !» (См. текст песни) - это сказано про «самиздат»: «Эрика», пишущая машинка , стала главным инструментом, когда не было ещё ни ксероксов , ни компьютеров с принтерами (ксероксы в 1970-x годах начали появляться, но только для учреждений, причем все работающие на них были обязаны вести учёт количества распечатанных страниц). Кое-кто из тех, к кому попадали первые копии, заново перепечатывали и тиражировали их. Так распространялись диссидентские журналы. Помимо «самиздата», был распространён «тамиздат » - издание запрещённых материалов за границей и их последующее распространение на территории СССР.

  В феврале 1979 г. возникла группа «Выборы-79», члены которой намеревались явочным порядком осуществить предоставляемое Конституцией СССР право выдвижения независимых кандидатов на выборах в Верховный Совет СССР . Были выдвинуты кандидатуры Роя Медведева и Людмилы Агаповой, жены невозвращенца Агапова, добивавшейся выезда к мужу. Группа подала документы на регистрацию этих кандидатов, но не получила ответа к положенному сроку, в итоге соответствующие избирательные комиссии отказали в регистрации кандидатов.

  Позиция властей

  Советское руководство принципиально отвергало идею существования какой-либо оппозиции в СССР, тем более отвергалась возможность диалога с диссидентами. Напротив, в СССР провозглашалось «идейное единство общества» ; диссидентов же именовали не иначе как «отщепенцами».

  Официальная пропаганда стремилась представить диссидентов агентами западных спецслужб, а диссидентство как своего рода профессиональную деятельность, которая щедро оплачивалась из-за рубежа .

  Некоторые диссиденты действительно получали гонорары за опубликованные на Западе произведения (см. тамиздат); советские власти неизменно старались представить это в негативном свете как «подкуп» или «продажность», хотя многие официально признанные советские писатели тоже публиковались на Западе и точно так же получали за это гонорары.

  Преследование диссидентов

  Преследования, которым подвергались советские диссиденты, заключались в увольнениях с работы, исключении из учебных заведений, арестах, помещении в психиатрические больницы, ссылках, лишении советского гражданства и выдворении из страны.

  Уголовное преследование диссидентов до г. осуществлялось на основании п. 10 и аналогичных статей уголовных кодексов других союзных республик («контрреволюционная агитация»), предусматривавших лишение свободы на срок до 10 лет, а с 1960 г. - на основании ст. 70 УК РСФСР 1960 г. («антисоветская агитация») и аналогичных статей уголовных кодексов других союзных республик, предусматривавших лишение свободы на срок до 7 лет и 5 лет ссылки (до 10 лет лишения свободы и 5 лет ссылки для ранее судимых за подобное преступление). С г. также была введена ст. 190-1 УК РСФСР «Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй», предусматривавшая лишение свободы на срок до 3 лет (и аналогичные статьи уголовных кодексов других союзных республик). По всем этим статьям с 1956 по 1987 гг. в СССР было осуждено 8145 человек .

  Кроме того, для уголовного преследования диссидентов применялись статьи 147 («Нарушение законов об отделении церкви от государства и школы от церкви») и 227 («Создание группы, причиняющей вред здоровью граждан») УК РСФСР 1960 г., статьи о тунеядстве и нарушении режима прописки , также известны случаи (в 1980-х годах) подбрасывания оружия, патронов или наркотиков с последующим обнаружением их при обысках и возбуждением дел по соответствующим статьям (например, дело К.Азадовского).

  Некоторых диссидентов объявляли общественно опасными душевнобольными, применяя к ним под этим предлогом меры принудительного лечения. В годы застоя карательная психиатрия привлекала власти отсутствием необходимости создавать видимость законности, требуемой при судебном разбирательстве .

  На Западе советских диссидентов, подвергшихся уголовному преследованию или психиатрическому лечению, рассматривали как политзаключённых, «узников совести ».

  Борьбой с диссидентами занимались органы государственной безопасности, в частности, с - 5-е управление КГБ СССР (по борьбе с «идеологическими диверсиями »)

  До середины 1960-х годов практически любое открытое проявление политического инакомыслия влекло за собой арест. Но начиная с середины 1960-х годов органы КГБ стали широко использовать так называемые «профилактические мероприятия» - предупреждения и угрозы, а арестовали, в основном, лишь тех диссидентов, которые продолжали свою деятельность, несмотря на запугивание. Нередко сотрудники КГБ предлагали диссидентам выбор между эмиграцией и арестом.

  Существенное влияние на деятельность КГБ в 1970-80-е годы оказывали происходящие в стране социально-экономические процессы периода «развитого социализма» и изменения во внешней политике СССР. В этот период КГБ сосредоточил свои усилия на борьбе с национализмом и антисоветскими проявлениями внутри страны и за рубежом. Внутри страны органы госбезопасности усилили борьбу с инакомыслием и диссидентским движением; однако действия физической расправы, депортаций и заключений под стражу стали более утончёнными и замаскированными. Усилилось применение средств психологического давления на инакомыслящих, включая слежку, давление с помощью общественного мнения, подрыв профессиональной карьеры, профилактические разговоры, депортация из СССР, принудительное заключение в психиатрические клиники , политические судебные процессы, клевета, ложь и компромат, различные провокации и запугивания. Практиковался запрет на проживание политически неблагонадёжных граждан в столичных городах страны - так называемая «ссылка за 101-й километр ». Под пристальным вниманием КГБ находились, в первую очередь, представители творческой интеллигенции - деятели литературы, искусства и науки - которые по общественному статусу и международному авторитету могли нанести вред репутации советского государства в понимании Коммунистической партии.

  Показательна деятельность КГБ в преследовании советского писателя, лауреата Нобелевской премии по литературе А. И. Солженицына . В конце 1960-х - начале 1970-х годов в КГБ было создано специальное подразделение - 9-й отдел Пятого управления КГБ - занимавшееся исключительно оперативной разработкой писателя-диссидента . В августе 1971 года КГБ предпринял попытку физического устранения Солженицына - во время поездки в Новочеркасск ему скрытно был сделан укол неизвестного ядовитого вещества; писатель выжил, но после этого долго и тяжело болел . Летом 1973 года сотрудники КГБ задержали одну из помощниц писателя Е. Воронянскую и в ходе допроса вынудили её выдать местонахождение одного экземпляра рукописи произведения Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ ». Вернувшись домой, женщина повесилась. Узнав о случившемся, Солженицын распорядился начать публикацию «Архипелага» на Западе. В советской печати была развёрнута мощная пропагандистская кампания, обвинявшая писателя в клевете на советский государственный и общественный строй. Попытки КГБ через бывшую жену Солженицына уговорить писателя отказаться от публикации «Архипелага» за границей в обмен на обещание помощи в официальном опубликовании в СССР его повести «Раковый корпус » не увенчались успехом и первый том произведения был опубликован в Париже в декабре 1973 года. В январе 1974 года Солженицын был арестован, обвинён в измене Родине , лишён советского гражданства и выдворен за пределы СССР. Инициатором депортации писателя был Андропов, чьё мнение стало решающим при выборе меры «пресечения антисоветской деятельности» Солженицына на заседании Политбюро ЦК КПСС . После высылки писателя из страны, КГБ и лично Андропов продолжили кампанию дискредитации Солженицына и, как выразился Андропов, «разоблачения активного использования реакционными кругами Запада подобных отщепенцев в идеологической диверсии против стран социалистического содружества».

  Объектом многолетней травли КГБ являлись видные деятели науки. К примеру, советский учёный-физик, трижды Герой Социалистического Труда , диссидент и правозащитник , лауреат Нобелевской премии мира А. Д. Сахаров находился под наблюдением КГБ с 1960-х годов, подвергался обыскам, многочисленным оскорблениям в прессе. В 1980 году по обвинению в антисоветской деятельности Сахаров был арестован и без суда отправлен в ссылку в город Горький , где он провёл 7 лет под домашним арестом под контролем сотрудников КГБ. В 1978 году КГБ предпринял попытку, по обвинению в антисоветской деятельности, возбудить уголовное дело против советского философа, социолога и писателя А. А. Зиновьева с целью его отправки на принудительное лечение в психиатрическую больницу, однако «с учётом развязанной на Западе кампании вокруг психиатрии в СССР» эта мера пресечения была сочтена нецелесообразной. В качестве альтернативы, в докладной записке в ЦК КПСС руководство КГБ рекомендовало разрешить Зиновьеву и его семье выезд за рубеж и закрыть ему въезд в СССР.

  Для контроля выполнения СССР Хельсинкских соглашений о соблюдении прав человека, в 1976 году группой советских диссидентов была сформирована Московская Хельсинкская группа (МХГ), первым руководителем которой стал советский физик, член-корреспондент АН Армянской ССР Ю. Ф. Орлов . С момента образования МХГ подвергалась постоянным преследованиям и давлению со стороны КГБ и других силовых органов советского государства. Члены группы подвергались угрозам, их вынуждали эмигрировать, заставляли прекратить правозащитную деятельность. С февраля 1977 года активистов Ю. Ф. Орлова , А. Гинзбурга , А. Щаранского и М. Ланду начали подвергать арестам. По делу Щаранского КГБ получил санкцию ЦК КПСС на подготовку и публикацию ряда пропагандистских статей, а также написание и передачу президенту США Дж. Картеру личного письма тестя подсудимого с отрицанием факта супружества Щаранского и «разоблачением» его аморального облика. Под давлением КГБ в 1976-1977 годах были вынуждены эмигрировать члены МХГ Л. Алексеева , П. Григоренко и В. Рубин . В период с 1976 по 1982 год были арестованы и осуждены к разным срокам заключения или ссылки (в общей сложности - 60 лет лагерей и 40 лет ссылки) восемь членов группы, ещё шестерых вынудили эмигрировать из СССР и лишили гражданства. Осенью 1982 года, в условиях усиливающихся репрессий, трое оставшихся на свободе участников группы были вынуждены объявить о прекращении деятельности МХГ. Московская Хельсинкская группа получила возможность возобновить свою деятельность только в 1989 году , в разгар горбачёвской перестройки .

  Органы КГБ стремились добиться от арестованных диссидентов публичных выступлений, осуждающих диссидентское движение. Так, в «Контрразведывательном словаре» (издан Высшей школой КГБ в 1972 г.) указывается: «Органы КГБ, осуществляя мероприятия по идейному разоружению противника совместно с партийными органами и под их непосредственным руководством, информируют руководящие инстанции обо всех идеологически вредных проявлениях, готовят материалы для публичного разоблачении преступной деятельности носителей антисоветских идей и взглядов, организуют открытые выступления порвавших с прежними взглядами видных идеологов противника, проводят политико-воспитательную работу с лицами, осуждёнными за антисоветскую деятельность, организуют разложенческую работу среди участников идеологически вредных групп, осуществляют профилактические мероприятия в той среде, в которой эти группы вербуют своих членов» . В обмен на смягчение наказания удалось добиться «покаянных» выступлений от Петра Якира , Виктора Красина , Звиада Гамсахурдия , Дмитрия Дудко .

  Письма западных деятелей в поддержку диссидентов умышленно оставлялись без ответов. Например, в 1983 г. тогда уже Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю. В. Андропов дал специальное указание не отвечать на письмо федерального канцлера Австрии Бруно Крайского в поддержку Юрия Орлова .

  Адвокатов, настаивавших на невиновности диссидентов, отстраняли от политических дел; так была отстранена Софья Каллистратова , настаивавшая на отсутствии состава преступления в действиях Вадима Делоне и Натальи Горбаневской .

  Обмен политзаключённых

  Влияние и итоги

  Большинство жителей СССР не имели информации о деятельности диссидентов. Диссидентские издания были по большей части недоступны для большинства граждан СССР, западное радиовещание на языках народов СССР до 1988 г. подвергалось глушению.

  Деятельность диссидентов привлекала внимание зарубежной общественности к нарушениям прав человека в СССР. Требования освобождения советских политических заключённых выдвигались многими зарубежными политиками, включая даже некоторых членов зарубежных коммунистических партий , что вызывало обеспокоенность советского руководства.

  Известен случай, когда сотрудник 5 Управления КГБ СССР Виктор Орехов под влиянием идей диссидентов стал сообщать своим «курируемым» сведения о готовящихся обысках и арестах .

  Как бы то ни было, к началу 1980-х годов, по свидетельству самих бывших участников диссидентского движения, с диссидентством как более или менее организованной оппозицией было покончено.

  Крушение тоталитарного режима в СССР , обретение населением некоторых политических прав и свобод - таких, как, например, свобода слова и творчества, привели к тому, что значительная часть диссидентов, признав свою задачу выполненной, интегрировалась в постсоветскую политическую систему.

  Тем не менее, бывшие диссиденты не стали значимой политической силой. Александр Даниэль так ответил на вопрос о причинах этого :

  Немного об одной необоснованной претензии к диссидентам и о причине разочарования в них. В основе заблуждений относительно их роли в политическом процессе на территории бывшего Союза лежит ложная аналогия с современными им оппозициями в Восточной и Центральной Европе – прежде всего в Польше и Чехословакии. Но «Солидарность » или «Хартия-77 » были настоящими массовыми движениями, со своими политическими платформами, своими лидерами, своими общественными идеалами и т.д. Эти движения – преследуемые, полуподпольные – были, тем не менее, прообразами будущих политических партий, способных бороться за власть, завоёвывать и удерживать её. В России же не было политического движения под названием «диссидентство», не было никакой общей политической платформы – от монархистов до коммунистов. А тот факт, что диссидентство не было политическим движением, означал в частности и то, что диссидентство не предрасполагало к политическому мышлению. Диссидентское мышление – это «Я здесь и сейчас поступаю так-то. Почему я так поступаю? Простите меня, по Толстому , по Сартру и по всем экзистенциалистам – не могу иначе». Это чисто экзистенциальный поступок, исходящий из нравственного импульса, хоть и оформляемый как акт защиты права. Советскую власть, конечно, большинство диссидентов не любили, а и то сказать, за что её любить? Но они же и не боролось против неё. Все их слова об этом в тот период отнюдь не для отвода глаз гэбистов, они действительно не ставили перед собой такую задачу. Почему? Потому что политической перспективы не было видно. Действовать на основе того, как твое слово отзовётся через триста лет или вообще никогда не отзовётся, на философии безнадежности, невозможно в сочетании с политическим мышлением. Я знаю одно очень серьёзное, сильное исключение – Сахаров. Сахаров как человек очень сильного и генерализирующего ума подозревал, что что-то может произойти и на его веку, и пытался подняться чуть выше и экзистенциального, и политического мышления, быть проводником нравственной политики. Но для этого нужно было обладать очень незаурядным интеллектуальным бесстрашием, особенно при том отвращении к политике, которым была заражена вся интеллигенция. Сахаров в этом смысле, пожалуй, единственный политический мыслитель. И недаром он первым вписался в политическую жизнь. А диссиденты как таковые – они не политики. Они могут сказать: «Вот так будет хорошо». Но никто никогда не учил их, как перейти от сущего к должному. Каковы алгоритмы этого перехода, каковы стадии этого перехода? Как пройти по этому пути, не поскользнувшись, не перейдя границы допустимого и недопустимого компромисса?

  Ряд советских диссидентов ведет активную легальную политическую деятельность в современной России - Людмила Алексеева , Валерия Новодворская , Александр Подрабинек и др.

  Вместе с тем, некоторая часть советских диссидентов либо категорически не приняла постсоветский политический режим - Адель Найденович , Александр Тарасов , либо не была реабилитирована - Игорь Огурцов , или даже вновь подверглась репрессиям за свою оппозиционную деятельность - Сергей Григорьянц

  Диссидентство нанесло колоссальный вред СССР. Подавляющее большинство диссидентов - предатели, работающие на спецслужбы Запада, члены так называемой "пятой колонны". Прикрываясь защитой прав человека они неустанно и неотвратимо вели страну к краху. Те положительные явления, что были в СССР ими замалчивались, либо намеренно извращались, меняя смысл на противоположный, а коммунистический строй, которым была довольна большая часть людей, живших в Союзе, всячески выставлялся, как рабский, бесчеловечный и т.п. В конце концов они праздновали победу, когда, совместно с предателями в высших эшелонах власти, удалось уничтожить великую державу - СССР. Не малая часть диссидентов ныне живёт в США и странах НАТО. Там же, многие из них были награждены различными высшими наградами за "правозащитную" деятельность, а некоторые - открыто, за работу по уничтожению СССР...

  Диссидентские организации

  • Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа
  • Инициативная группа по защите прав человека в СССР
  • Свободное межпрофессиональное объединение трудящихся
  • Международный союз церквей евангельских христиан-баптистов
  • Группа за установление доверия между СССР и США
  • Русский общественный Фонд помощи преследуемым и их семьям
  • Рабочая комиссия по расследованию использования психиатрии в политических целях

  См. также

  Примечания

  1. История советских диссидентов
  2. История советских диссидентов. Мемориал
  3. «Диссидент» (из рукописи книги С. А. Ковалёва)
  4. Откуда взялось диссидентство? : История советского инакомыслия в воспоминаниях одной из героинь диссидентского движения - Людмилы Алексеевой (неопр.) . [Запись интервью Ю. Рыженко] . Colta.ru (27 февраля 2014). Дата обращения 19 января 2015.
  5. Безбородов А. Б. Академическое диссидентство в СССР // Русский исторический журнал, 1999, том II, № 1. ISBN 5-7281-0092-9
  6. Владимир Козлов.  Крамола: Инакомыслие в СССР при Хрущёве и Брежневе. 1953-1982 годы. По рассекреченным документам Верховного Суда и Прокуратуры СССР
  7. Диссиденты о диссидентстве. // «Знамя» . - 1997. № 9
  8. Л. Терновский.  Закон и «понятия» (Русская версия) .

  Диссиденты (от лат. dissidens - несогласный) - лица, несогласные с официальными общественно-политическими доктринами, принципами политического устройства, внутренней и внешней политикой СССР. Действовали индивидуально и небольшими группами, выражали несогласие порой открыто, но чаще прибегали к нелегальным методам. Диссидентство как общественное явление представляло собой спектр общественных организаций и движений, литературных направлений, художественных школ, совокупность индивидуальных диссидентских поступков. Известное единство диссидентству как общественному явлению придавало активное неприятие сложившихся в стране порядков, стремление к свободе и правам человека.

  Важнейшими для понимания феномена диссидентства являются представления об общественных объединениях, массовой психологии, общественном сознании, идейных течениях и направлениях общественной мысли. Согласно современным представлениям (см., например, действующий Федеральный закон "Об общественных объединениях" от 19 мая 1995 г.), общественное объединение является формированием, созданным по инициативе граждан, объединившихся на основе общности интересов для реализации общих целей, сформулированных в соответствующих документах. Разновидностью объединений являются общественные организации (основанные на членстве общественные объединения, созданные на основе совместной деятельности для защиты общих интересов и достижения уставных целей объединившихся граждан) и общественные движения (состоящие из участников и не имеющие членства общественные объединения, преследующие социальные, политические и иные общественно полезные цели, поддерживаемые участниками движения). Возникновению объединений предшествует деятельность мыслителей и идеологов, рождающих общественно значимые идеи и системы представлений об общественных интересах, целях и способах их достижения. Условием возникновения и деятельности объединений является соответствующее состояние общественного сознания, общественные настроения и устремления, формирующие общественную мысль, ее течения и направления.

  Диссидентство начало обращать на себя внимание после XX съезда КПСС (1956), в условиях либерализации режима, когда инакомыслие (преимущественно представителей интеллигенции) получило некоторые возможности для проявления. Оппозиционные настроения были во многом стимулированы обнародованием доклада Н.С. Хрущева "О культе личности Сталина", письмом ЦК КПСС к партийным организациям "Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских, враждебных элементов" (от 19 декабря 1956 г.) и аналогичными "закрытыми письмами", которые, в целях осуждения, оперировали многочисленными примерами проявлений недовольства и неприятия советско-коммунистического строя.

  К первым проявлениям легального диссидентства в литературной среде можно отнести книгу В. Дудинцева "Не хлебом единым" (1956), выступление К. Паустовского в ее защиту, выступление О. Берггольц против постановлений ЦК ВКП(б) по вопросам литературы и искусства, принятых в 1946-1948 гг. Публичными проявлениями диссидентства было чтение стихов (обычно не принятых к печати в советских подцензурных изданиях) на собраниях нонконформистской молодёжи у памятника В.В. Маяковскому в Москве (1958-1961 гг., активные участники В.Н. Осипов, Э.С. Кузнецов, И.В. Бокштейн).

  Со второй половины 1950-х гг. в разных городах возникали диссидентские подпольные организации, численностью в пределах десятка человек. В Москве - "Русская национальная партия", или "Народно-демократическая партия России" (1955-1958 гг., организатор В.С. Поленов и др.), "Российская национально-социалистическая партия" (1956-1958 гг., А.А. Добровольский). В Ленинграде - кружок под руководством студента В.И. Трофимова (1956-1957 гг.) и др. Деятельность организаций пресекалась органами КГБ.

  В конце 1956 - начале 1957 г. на истфаке МГУ сложилась группа марксистского толка под руководством Л.Н. Краснопевцева. Ее участники пытались создать новую концепцию истории КПСС и новую идеологию. Весной 1957 г. они установили связь с польскими оппозиционерами. Писали исторические заметки об СССР как помехе прогресса цивилизации. Выступали против "сталинского социализма", за создание рабочего самоуправления. В июле 1957 г. распространили листовки с требованиями суда над сообщниками Сталина, усиления роли Советов, права рабочих на забастовки, отмены 58-й статьи Уголовного кодекса. В феврале 1958 г. девять членов этого кружка были осуждены за "антисоветскую" деятельность на 6-10 лет заключения.

  В 1956-1957 гг. в Ленинграде действовал кружок молодого ленинградского математика Р.И. Пименова. Его участники устанавливали связи другими молодежными кружками в Ленинграде, Москве, Курске, пытались консолидировать их деятельность. В сентябре 1957 гг. пять участников кружка были осуждены за то, что "создали из студентов библиотечного института нелегальную группу для организованной борьбы с существующим строем", а фактически - за распространение листовки против безальтернативных выборов.

  В октябре 1958 г. пресечена деятельность группы выпускников ленинградского университета во главе с М.М. Молоствовым. Они были арестованы за содержание переписки, которую вели между собой, за обсуждение возможности создания организации и рукописи о путях реформирования социализма.

  Осенью 1963 г. генерал-майор П.Г. Григоренко, в дальнейшем видный участник правозащитного движения, и несколько его сторонников распространяли в Москве и Владимире листовки от имени "Союза борьбы за возрождение ленинизма".

  В 1962-1965 гг. в Ленинграде существовала подпольная марксистская "Лига коммунаров". Она руководствовалась программой "От диктатуры бюрократии - к диктатуре пролетариата" (Л., 1962, авторы В.Е. Ронкин, С.Д. Хахаев), распространяла листовки с призывом к революционной борьбе с советской бюрократией, самиздатский журнал "Колокол" (Л., 1965).

  Наиболее многочисленной из всех подпольных диссидентских организаций (28 членов, 30 кандидатов) был ленинградский "Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа" (1964-1967 гг., рук. И.В. Огурцов), намеревавшийся предложить стране православно-почвеннические ценности с соответствующим государственным устройством.

  Подпольные кружки действовали также в Саратове ("Группа революционного коммунизма", О.М. Сенин и др., 1966-1970 гг.), Рязани (группа Ю.В. Вудки, 1967-1969 гг.), Горьком (группа В.И. Жильцова, 1967-1970 гг.). Их участники чаще всего вдохновлялись социал-демократическими идеалами, но в практической деятельности ориентировались на общедемократические и либеральные ценности, налаживали контакты с открыто действующим движением за права человека в Москве и др. городах. В еще большей степени это можно сказать о раскрытом в 1969 г. в Таллине "Союзе борьбы за демократические права" (Г. Гаврилов), издававшем самиздатский журнал "Демократ" на русском и эстонском языках, и "Эстонском демократическом движении" (1970-1974 гг., рук. С.И. Солдатов).

  В конце 70-х гг. в Москве образовался кружок "либеральных коммунистов", группировавшихся вокруг самизатских журналов "Поиски" (М., 1978-1979. N 1-8), "Поиски и размышления" (1980. N 1-4). Их редакторы и авторы (П.М. Абовин-Егидес, В.Ф. Абрамкин, Р.Б. Лерт, Г.О. Павловский, В.Л. Гершуни, Ю.Л. Гримм, В.В. Сокирко, М.Я. Гефтер, П.А. Подрабинек и др.) были людьми преимущественно левосоциалистических взглядов, сторонниками либерализации советской системы, расширения в ней свобод. Они пытались осуществить синтез идей, которые могли бы лечь в основу плавного реформирования системы и в то же время получить поддержку хотя бы части советского общества, включая реформаторское крыло правящей элиты. Особую позицию в кружке занимал В.В. Сокирко, являвшийся также автором, составителем и редактором самиздатского сборника "В защиту экономических свобод" (М., 1978-1979. Вып. 1-6). Он предлагал образовать буржуазно-либеральную партию, которая выступала бы как оппонент КПСС за развитие экономических свобод, за некое "буржуазно-коммунистическое", "весьма либеральное и коммунистическое будущее общество".

  В конце 1970-х гг. в Москве действовала группа "советских еврокоммунистов" (А.В. Фадин, П.М. Кудюкин, Б.Ю. Кагарлицкий и др.). Группа издавала "самиздатские" журналы "Варианты" (М., 1977-1982), "Левый поворот" (М., 1978-1980), "Социализм и будущее" (М., 1981-1982). В апреле 1982 г. "молодых социалистов" арестовали, однако назначенный на 12 февраля 1983 г. суд не состоялся. Он был отменен благодаря заступничеству зарубежных компартий и нежелания Ю. В. Андропова начинать "царствование" с громкого процесса. Не было придано большого значения и делу В.К. Демина, техника в музее искусств народов Востока, который в 1982-1984 гг. написал и распространял рукопись "Уникапитализм и социальная революция", а также программные документы для РСДРП - "Революционной социал-демократической партии".

  Развитию диссидентства во многом способствовал "тамиздат" - издание за рубежом с последующей популяризацией зарубежным радиовещанием и распространением в СССР созданных вне рамок социалистического реализма, неподцензурных литературных произведений: Б.Л. Пастернак. Доктор Живаго (1958); А.Д. Синявский. Суд идет (1959), Любимов (1963); В.С. Гроссман. Жизнь и судьба (1959), Все течет (1963); Ю.М. Даниэль. Говорит Москва (1961), Искупление (1963) и др. Внутри СССР распространялся "самиздат" - изготовление на пишущих машинках в нескольких экземплярах, с последующей перепечаткой диссидентских материалов и документов.

  Первым самиздатским литературным журналом был "Синтаксис" (М., 1959-1960, ред. А.И. Гинзбург). Вышло три номера, тираж которых достигал 300 экз. Состоял из стихов московских и ленинградских поэтов, публикации которых встречали препятствия со стороны цензуры. В N 1 журнала (декабрь 1959 г.) публиковались А. Аронов, Н. Глазков, Г. Сапгир, И. Холин, С. Чудаков; в N 2 (февраль 1960 г.) - А. Аврусин, Б. Ахмадулина, Б. Окуджава, В. Шестаков; в N 3 (апрель 1960 г.) - Д. Бобышев, И. Бродский, А. Кушнер, В. Уфлянд и др. Все выпуски перепечатаны в энтеэсовском журнале "Грани" (1965. N 58). Были частично подготовлены еще два выпуска (4-й посвящался ленинградской поэзии, 5-й - поэтам республик Прибалтики). Однако с арестом Гинзбурга (июль 1960 г.) выпуск "Синтаксиса" прекратился.

  За "Синтаксисом" последовали другие "самиздатские" альманахи и журналы, а в 1964 г. группа молодых московских литераторов во главе с Л. Губановым создала неофициальное объединение творческой молодежи СМОГ (расшифровки: Самое Молодое Общество Гениев; Смелость, Мысль, Образ, Глубина; Сжатый Миг Отраженной Гиперболы) В июле 1965 г. смогисты осуществили выпуск журнала "Сфинксы" (М., 1965, ред. В.Я. Тарсис), в том же году его содержание воспроизвели "Грани" (N 59). В журнале опубликованы стихи В. Алейникова, В. Батшева, С. Морозова, Ю. Вишневской и др. Были изданы также самиздатские сборники смогистов: "Здравствуйте, мы гении", "Авангард" (М., 1965), "Чу!" (М., 1965) и др. Общество существовало до 14 апреля 1966 г., когда состоялось последнее выступление СМОГ у памятника Маяковскому. После этого участники объединения прошествовали от площади Маяковского, до Центрального дома литераторов, подняв над головами эпатажный лозунг "Лишим социалистический реализм невинности!".

  В феврале 1966 г. выехавший в Англию основатель журнала "Сфинксы" был лишен советского гражданства. В том же году в Москве состоялся суд над Даниэлем и Синявским, обвиненными по статье 70 УК РСФСР "антисоветская агитация и пропаганда, направленная на подрыв или ослабление Советской власти". В защиту обвиняемых поступило 22 письма от "общественности". Подписали их 80 человек, главным образом члены Союза писателей.

  Наиболее известными событиями истории либерального диссидентства стали суд над 21 участником Всероссийского социал-христианского союза освобождения народа (февраль-декабрь 1967 г.) и выпуск "самиздатского" правозащитного бюллетеня "Хроника текущих событий" (М., 1968-1983. N 1-64). Ее составители (Н.Е. Горбаневская и др.) стремились фиксировать все случаи нарушения прав человека в СССР, а также выступлений в их защиту. Хроника содержала информацию о национальных движениях (крымских татар, месхов, прибалтов), религиозных (православных, баптистов) и др.

  В диссидентстве социал-демократического направления наибольшую известность имели братья Р.А. и Ж.А. Медведевы. Они полагали, что все недостатки общественно-политической системы проистекают из сталинизма, являются результатом искажения марксизма-ленинизма и видели основную задачу в "очищении социализма". Начиная с 1964 г. Р. Медведев ежемесячно издавал самиздатский журнал, позднее вышедший на Западе под названием "Политический дневник" (М., 1964-1970. N 1-70). Каждый номер печатался на машинке тиражом до 40 экз., распространялся среди "надежных" людей. Журнал имел корреспондентов и авторов в научно-исследовательских институтах Москвы и даже в ЦК КПСС (в их числе был Е. Фролов, ответственный работник журнала "Коммунист"). В журнале отражалось отношение к различным событиям в стране и за рубежом. По выражению А. Сахарова, это было "таинственное издание... нечто вроде самиздата для высших чиновников". Позднее выходил альманах "XX век" ("Голоса социалистической оппозиции в Советском Союзе") (М., 1976-1977, N 1-3). Он выпускался издательством, созданным Р. и Ж. Медведевыми за границей, переводился на итальянский, японский, английский и французский языки. Альманах был собранием работ советских авторов (Р. Медведев, М. Максудов, А. Красиков, А. Зимин, А. Бехметьев, Н. Пестов, М. Богин, М. Якубович, Л. Копелев, С. Елагин и др.) о проблемах советской истории и современности, западной и восточной демократии и др. Р. Медведев не признавал правозащитного движения (считал его "оппозицией экстремистского толка"), надеялся, что социалистическое течение станет массовым и позволит осуществить в СССР серьезную программу демократических реформ, а в последующем (в начале XXI в.) - бесклассовое коммунистическое общество. Тем не менее, Р. Медведев в 1969 г. был исключен из партии "за взгляды, несовместимые с членством в партии", его брат Жорес, автор разоблачительной книги о Т.Д. Лысенко, критических работ о положении науки в СССР, в мае 1970 г. принудительно помещен в психиатрическую больницу. В результате протестов представителей интеллигенции (П.Л. Капица, А.Д. Сахаров, И.Л. Кнунянц, А.Т. Твардовский, М.И. Ромм и др.) освобожден, однако в 1973 г. лишен советского гражданства, выдворен из страны. После ввода советских войск в Чехословакию социал-демократическое направление начинает терять своих сторонников. Разочаровывается в нем и академик А.Д. Сахаров, занявший одну из ключевых ролей в диссидентстве после публикации в "самиздате" в июне 1968 г. работы "Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе" (либерально-западническая программа движения).

  На развитии диссидентства в конце 60-х гг. существенным образом сказались демонстрация протеста против ввода войск в Чехословакию и суд (октябрь 1968 г.) над ее участниками, исключение в ноябре 1969 г. А.И. Солженицына из Союза писателей СССР за публикацию на Западе романов "В круге первом" и "Раковый корпус", присуждение ему Нобелевской премии по литературе (1970).

  "Нобелевская лекция" Солженицына стала выражением либерального почвеннического направления в движении. В этой связи он писал: "Когда в Нобелевской лекции я сказал в самом общем виде: Нации это богатство человечества..." это было воспринято всеобщеодобрительно... Но едва я сделал вывод, что это относится также и к русскому народу, что также и он имеет право на национальное самосознание, на национальное возрождение после жесточайшей и суровой болезни, это было с яростью объявлено великодержавным национализмом". Свою идеологию писатель неоднократно определял не как национализм, а как национальный патриотизм.

  Летом 1970 г. у трапа пассажирского самолета, курсировавшего из Ленинграда в Приозерск, были арестованы 12 человек, намеревавшихся захватить и использовать самолет для вылета в Израиль. Суд над "самолетчиками", безуспешно добивавшимися разрешения на эмиграцию, закончился вынесением суровых приговоров зачинщикам этой акции и арестами среди сионистской молодежи в ряде городов страны. Суд привлек внимание мировой общественности к проблеме свободы выезда из СССР. Благодаря этому властям пришлось с каждым годом увеличивать количество разрешений на выезд. Всего из СССР с 1971 по 1986 г. эмигрировало за рубеж более 255 тыс. взрослого населения (с учетом детей свыше 360 тыс.). Почти 80% всех эмигрантов составляли лица еврейской национальности, автоматически получавшие статус беженцев при въезде в США и Канаду. Согласно переписям, численность еврейского населения в СССР сократилась с 2151 тыс. человек в 1970 г. до 1154 тыс. - в 1989 г., в России (2002) - до 230 тыс.

  "Самолетный процесс" привлек внимания властей и общественности к проблеме еврейского национализма и сионизму как одной из форм его выражения. При выработке международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации в 1973 г. представители некоторых государств в ООН пытались осудить антисемитизм, но возражали против предложения советской делегации отнести к расовой дискриминации как антисемитизм, так и сионизм. Тем не менее 10 ноября 1975 г. ООН приняла резолюцию, определявшую, что "сионизм является формой расизма и расовой дискриминации". После упразднения СССР резолюция была отменена.

  Процесс над угонщиками самолета показывал, что значительная часть "правозащитников" использовала правозащитную идею для прикрытия воинствующего национализма и других далеких от прав человека идей. Однако именно в 70-х гг. правозащитное движение становится одним из главных составляющих движения диссидентов. В ноябре 1970 г. В.Н. Чалидзе создал Комитет защиты прав человека, куда вошли крупные ученые А.Д. Сахаров и И.Р. Шафаревич. Комитет действовал до 1973 г. В 1973 г. возникла русская секция "Международной амнистии".

  Летом 1972 г. были арестованы П.И. Якир и В.А. Красин. Арестованные согласились сотрудничать со следователями. Результатом стали широкая волна новых арестов и заметное затухание диссидентского движения. Его новый подъем во многом связан с появлением на Западе в 1973 г., а затем и в "самиздате" солженицынского "опыта художественного исследования" государственной репрессивной системы под названием "Архипелаг ГУЛАГ".

  5 сентября 1973 г. А.И. Солженицын написал "Письмо вождям Советского Союза", в котором предлагал выход из главных, по его мнению, опасностей грозивших нам в ближайшие 10-30 лет: войны с Китаем и общей с западной цивилизацией гибели в экологической катастрофе. Предлагалось отказаться от марксистской идеологии, "отдать ее Китаю" а самим, по опыту Сталина от первых дней Отечественной войны, развернуть "старое русское знамя, отчасти даже православную хоругвь", и уже не повторять ошибок конца войны, когда "снова вытащили Передовое Учение из нафталина". Предлагалось также перенести все усилия государства с внешних задач на внутренние: отказаться от водки как важнейшей статьи государственного дохода, от многих видов промышленного производства с ядовитыми отходами; освободиться от обязательной всеобщей воинской повинности; ориентироваться на строительство рассредоточенных городов, признать на обозримое будущее необходимым для России не демократический, а авторитарный строй.

  По изучении письма власти в январе 1974 г. решили привлечь писателя к уголовной ответственности "за злостную антисоветскую деятельность", а затем лишить гражданства и выдворить из страны. Писателя арестовали, поместили в Лефортовскую тюрьму, а 13 февраля выслали за границу. В Швейцарии он основал Русский фонд помощи заключенным, первым распорядителем которого стал освободившийся из заключения А.И. Гинзбург. Помогать было кому. За 1967-1974 гг. к уголовной ответственности за антисоветскую агитацию и пропаганду было привлечено 729 диссидентов. В 1976 г. в СССР насчитывалось около 850 политзаключенных, из них 261 за антисоветскую пропаганду.

  В 1974 г. А.Д. Сахаров написал работу "Тревога и надежды", в которой было представлено видение будущего мировой цивилизации, возможное только при условии предотвращения мировой ядерной конфронтации. Лучшим способом избежать этого он полагал конвергенцию двух систем. "Я считаю, писал он, особенно важным преодоление распада мира на антагонистические группы государств, процесс сближения (конвергенции) социалистической и капиталистической систем, сопровождающийся демилитаризацией, укреплением международного доверия, защитой человеческих прав, закона и свободы, глубоким социальным прогрессом и демократизацией, укреплением нравственного, духовного личного начала в человеке. Я предполагаю, что экономический строй, возникший в результате этого процесса сближения, должен представлять собой экономику смешанного типа". Учитывая, что объем валовой продукции советской экономики составлял 12% от мировой (а она почти вся капиталистическая), имелись в виду прежде всего преобразования в СССР. Суждения "отца водородной бомбы" производили большое впечатление в стране и мире. М.С. Горбачев со временем положил их в основу курса внутренней и внешней политики государства, полагая возможным начать конвергенцию в одностороннем порядке.

  В декабре 1975 г. А.Д. Сахаров стал третьим советским диссидентом, удостоенным Нобелевской премии. Этот акт, наряду с высылкой из страны А.И. Солженицына (февраль 1974 г.), принес диссидентскому движению в СССР широкую международную известность, соответственно и влияние на массы в своей стране. Позднее лауреатом Нобелевской премии стал осужденный в Ленинграде в феврале 1964 г. за "злостное тунеядство" диссидентствующий поэт И.А. Бродский. В 1972 г. он эмигрировал в США, где продолжал писать (по-русски и по-английски) стихи, принесшие ему эту премию (1987).

  После заключения Хельсинкских соглашений была создана Московская группа содействия выполнению гуманитарных статей этих соглашений (май 1976 г.). В нее вошли член-корреспондент Армянской Академии наук Ю.Ф. Орлов (руководитель) и еще 10 человек: Л.М. Алексеева, М.С. Бернштам, Е.Г. Боннэр и др. Вскоре подобные группы возникли на Украине, в Грузии, Литве и Армении. В январе 1977 г. при московской Хельсинкской группе образована рабочая комиссия по расследованию использования психиатрии в политических целях, одним из основателей которой стал А.П. Подрабинек. В феврале 1977 г., оказавшись перед перспективой расширения оппозиции, власти перешли к репрессиям против участников хельсинкских групп.

  Власти считали, что одна из главных опасностей для государства исходит от диссидентов. Стремясь приглушить усилившуюся с началом участия советских войск в гражданской войне в Афганистане напряженность общественной жизни, они ужесточили репрессии против диссидентов. В конце 1979 - начале 1980 г. были арестованы и сосланы почти все лидеры и активные участники не только правозащитных, но и оппозиционных властям национальных, религиозных организаций. А.Д. Сахаров за выступление против войны в Афганистане был лишен правительственных наград и выслан в г. Горький (январь 1980 г.). Через полтора года заместитель председателя КГБ С.К. Цвигун объявил со страниц журнала "Коммунист" (1981. N 14), что антиобщественные элементы, маскировавшиеся под поборников демократии, обезврежены, правозащитное движение перестало существовать.

  В 60-80-е гг. в диссидентстве было заметным течение русской либеральной национально-патриотической мысли, дающее о себе знать главным образом в "самиздатской" публицистике, являвшейся своеобразным ответом на "самиздат" либерально-космополитического толка. Первым из ставших известными широкой публике текстов русских "националистов" было "Слово нации", написанное 31 декабря 1970 г. A.M. Ивановым (Скуратовым) как ответ на анонимную "Программу Демократического движения Советского Союза", появившуюся в 1969 г.

  Основным для России в "Слове" представляется национальный вопрос. Констатировалось, что русские играют в жизни страны непропорционально малую роль. Изменить положение должна была национальная революция под лозунгом "Единая Неделимая Россия", которая превратила бы русский народ в господствующую нацию. В национальном государстве, которое необходимо было построить, традиционная русская религия должна занять подобающее ей почетное место.

  Важным событием в русском либерально-патриотическом движении стало появление журнала "Вече", который тоже был своеобразным ответом на диссидентские либеральные и национальные издания. Инициатором издания стал В.Н. Осипов, отсидевший 7 лет на строгом лагерном режиме за организацию "антисоветских сборищ" на площади Маяковского в Москве в 1960-1961 гг. и поселившийся в 1970 г. в Александрове. Журнал задумывался как лояльный по отношению к власти (на обложке значились фамилия и адрес редактора).

  Первый номер журнала вышел 19 января 1971 г. Почти сразу же на журнал был повешен ярлык шовинистического антисемитского издания. В этой связи редакция 1 марта выступила с заявлением, в котором говорилось: "Мы решительно отвергаем определение журнала как "крайне шовинистического"... Мы отнюдь не собираемся умалять достоинства других наций. Мы хотим одного укрепления русской национальной культуры, патриотических традиций в духе славянофилов и Достоевского, утверждения самобытности и величия России. Что касается политических проблем, то они не входят в тематику нашего журнала". Число постоянных читателей журнала составляло примерно 200-300 человек. Он рассылался в 14 городов России, а также в Киев и Николаев. Одним из кругов "Веча" были "молодогвардейцы", члены "Русского клуба". Степень их вовлеченности в издание журнала ограничивалась темой защиты памятников истории и культуры, некоторой финансовой поддержкой.

  Наиболее ярким выразителем русской идеологии применительно к новым условиям был Г.М. Шиманов, издавший на Западе книгу "Записки из Красного дома" (1971). Публицист обнажал корень мирового зла (и трагедии России), усматривая его в катастрофическом тупике западной цивилизации, по сути, отказавшейся от христианства и заменившей полноту духовной жизни фальшивым блеском материального благополучия. Он полагал, что судьба России не только ее судьба, но всего человечества, которое сумеет выйти из тупика, опираясь на традиционные духовные ценности русского народа. Русским нужно объединяться на своих духовных основах. И в этом объединении атеистическая советская власть не является препятствием, ибо она может быть преобразована изнутри, главное же возродить в себе коренное русское самосознание.

  Журнал просуществовал недолго. В феврале 1974 г. в редакции произошел раскол, а в июле, после выпуска 10-го номера журнала, он был закрыт. Осипов решил возобновить издание под новым названием "Земля", вскоре был выпущен его первый номер. Тем временем КГБ начало следствие по факту издания журнала. В конце ноября 1974 г. Осипов был арестован, а пока находился под следствием, B.C. Родионов и В.Е. Машкова выпустили второй номер "Земли". На этом история журнала закончилась. В сентябре 1975 г. В.Н. Осипов осужден Владимирским облсудом на 8 лет строгого режима.

  В 1974 г. бывший член ВСХСОНа Л.И. Бородин начал издание журнала "Московский сборник", посвятив его проблемам нации и религии. В своей издательской деятельности он опирался на помощь молодых христиан, которые группировались вокруг Г.М. Шиманова (прораб В.В. Бурдюг, поэт С.А. Бударов и др.), принадлежали к пастве отца Дмитрия Дудко и поддерживали отношения с другими диссидентами либерально-патриотической ориентации. Тиражом 20-25 экземпляров вышло два номера, подготовлено еще два, но издание прекратилось. Бородин, получив в прокуратуре "Предупреждение по Указу ПВС СССР от 1972 г." о том, что его действия могут нанести ущерб безопасности страны и повлечь наказание, отошел от издания, вернулся в Сибирь и занялся литературной деятельностью. В 1982 г. он был арестован и осужден за публикацию своих произведений на Западе к 10 годам лагерей и 5 годам ссылки.

  В середине 70-х гг. произошла идеологическая переориентация математика и диссидента И.Р. Шафаревича (академик РАН с 1991 г., президент Московского математического общества). Он написал ряд работ с критикой тоталитарной системы. Особенно широкую известность приобрели его статьи "Обособление или сближение?", "Есть ли у России будущее?", вошедшие в сборник "Из-под глыб" (составлен А.И. Солженицыным, издан в 1974 г. в Париже), а также книги "Социализм, как явление мировой истории" (впервые опубликована в Париже в 1977 г.) и "Русофобия" (написана в 1980 г., распространялась в самиздате, многократно переиздавалась начиная с 1989 г.). Эти работы создали автору репутацию идеолога национально-православного движения, сразу же вызвав критику в кругах демократически настроенной интеллигенции, профессиональных историков и этнографов, находящих в них разного рода натяжки и неточности. Однако теория "малого народа", развиваемая Шафаревичем вслед за французским историком О. Кошеном, получила широкое признание в патриотических кругах.

  Во второй половине 70-х гг. в диссидентстве появилось течение, позднее названное "национал-коммунистическим". Оно претендовало на то, чтобы вместе с властями бороться против сионизма за самобытное Российское государство. Существовали две группировки таких "коммунистов": православные во главе с Г.М. Шимановым и Ф.В. Карелиным; язычники во главе с A.M. Ивановым (Скуратовым), В.Н. Емельяновым, В.И. Скурлатовым. Обе группировки активно отмежевывались от диссидентства в его либеральной ипостаси, критиковали деятельность МХГ, Рабочей комиссии, Христианского комитета защиты верующих, Солженицынского фонда.

  В 1980-1982 гг. выпущено пять номеров самиздатского журнала "Многая лета". Основными его авторами, кроме редактора Шиманова, были Ф.В. Карелин и В.И. Прилуцкий. Вокруг них группировался кружок из десятка единомышленников. Основная идея журнала состояла в том, чтобы склонить советскую власть к политике "здравого смысла", укрепить власть за счет коммун, объединенных по родовому и религиозному признакам. В 1982 г., после угроз КГБ, Шиманов прекратил выпуск журнала. С его закрытием организованные структуры русского национального диссидентского движения перестали существовать.

  В религиозном отношении в русском национально-патриотическом движении были не только христиане. К середине 70-х гг. сформировались небольшие, но устойчивые группы "неоязычников", призывавших вернуться к дохристианским верованиям. "Неоязычники" считали праславян и древних славян частью племен древних ариев, имевших общую культуру и религию на пространстве от Индии до Испании.

  Для борьбы с диссидентами власть использовала соответствующие положения советского законодательства, дискредитацию через средства массовой информации. Проводником карательной политики являлся в основном КГБ. Диссиденты, как правило, обвинялись в таких преступлениях как "общественно опасное умышленное деяние, направленное на подрыв или ослабление советского общенародного государства, государственного или общественного строя и внешней безопасности СССР, совершенное в целях подрыва или ослабления Советской власти". По данным Верховного суда и прокуратуры СССР, в 1956-1987 гг. за подобные преступления было осуждено 8145 чел. За 1956-1960 гг. ежегодно в среднем осуждалось 935 чел., в 1961-1965 гг. - 214, в 1966-1970 гг. - 136, в 1971-1975 гг. - 161, в 1976-1980 гг. - 69, в 1981-1985 гг. - 108, в 1986-1987 гг. - 14 человек.

  Специфическим видом наказания диссидентов было принудительное, по определению суда, помещение их в психиатрическую больницу, что с юридической точки зрения не являлось репрессивной санкцией. К диссидентам применялась и такая мера воздействия как лишение советского гражданства. С 1966 по 1988 г. за действия, "порочащие высокое звание гражданина СССР и наносящие ущерб престижу или государственной безопасности СССР" были лишены советского гражданства около 100 человек, в т.ч. М.С. Восленский (1976), П.Г. Григоренко (1978), В.П. Аксенов (1980), В.Н. Войнович (1986). Несколько заключенных оппозиционеров (Г. Винс, А. Гинзбург, В. Мороз, М. Дымшиц, Э. Кузнецов) были обменены на арестованных за границей двух советских разведчиков, а В.К. Буковский - на оказавшегося в заключении лидера чилийских коммунистов Л. Корвалана.

  Ко второй половине 80-х гг. диссидентство было в основном подавлено. Однако, как показали последующие события, победа над диссидентством оказалась эфемерной. Горбачевская "перестройка" в полной мере выявила его значимость. Оказалось, что открытая борьба нескольких сот инакомыслящих при моральной и материальной поддержке Запада против пороков существовавшего режима власти вызывала сочувствие неизмеримо более широкого круга сограждан. Противостояние свидетельствовало о существенных противоречиях в обществе. Идеи диссидентства широко популяризировались мировыми средствами массовой информации. Один только Сахаров в 1972-1979 гг. провел 150 пресс-конференций, подготовил 1200 передач для иностранного радио. Диссидентству в Советском Союзе активно содействовало американское ЦРУ. Известно, например, что к 1975 г. оно участвовало в издании на русском языке более 1500 книг русских и советских авторов. Все это во много раз увеличивало силу собственно диссидентской составляющей. По оценке Ю.В. Андропова (1975), в Советском Союзе насчитывались сотни тысяч людей, которые либо действуют, либо готовы (при подходящих обстоятельствах) действовать против советской власти. Имелись таковые и в составе партийно-государственной элиты советского общества.

  Спуск государственного флага СССР с флагштока над куполами Кремля 25 декабря 1991 г., если смотреть на это событие через призму антисоветского диссидентства, означает, что на позиции движения перешли по существу главные силы бывшего партийного и государственного руководства. Они стали движущей силой номенклатурной революции 1991-1993 гг., которая моментально (по историческим меркам) подрубила устои "развитого социализма" и обрушила здание "нерушимого Союза". Феномен внутрипартийного либерального диссидентства, его метод хорошо обрисованы в статье А.Н. Яковлева "Большевизм социальная болезнь XX века" (1999). В ней утверждается, что во времена "развитого социализма" группа "истинных реформаторов" раскрутила новый виток разоблачения "культа личности Сталина" "с четким подтекстом: преступник не только Сталин, но и сама система преступна". Партдиссиденты исходили из убеждения, что "советский тоталитарный режим можно было разрушить только через гласность и тоталитарную дисциплину партии, прикрываясь при этом интересами совершенствования социализма". К нашим дням обнаружилось, что своего рода "генеральным диссидентом" был М.С. Горбачев. Об этом свидетельствует его выступление на семинаре в американском университете в Турции в 1999 г. (см. в приложении).

  Политика гласности и другие перестроечные процессы изменили отношение советской власти к диссидентам. С получением свободы эмиграции многие из них выехали из страны, самиздатские издания (к концу 1988 г. их насчитывалось 64) стали действовать параллельно с государственными. Во второй половине 80-х гг. в СССР были освобождены последние отбывавшие наказание диссиденты. В декабре 1986 г. был возвращен из ссылки А.Д. Сахаров. В 1989 г. разрешено опубликовать "Архипелаг ГУЛАГ", в августе 1990 г. было возвращено гражданство СССР А.И. Солженицыну, Ю.Ф. Орлову и другим бывшим диссидентам. Диссидентство как движение прекратило свое существование. С 1986 г. на смену диссидентским группам приходят политические клубы, а затем народные фронты. Одновременно начался процесс становления многопартийной системы, до его завершения функции политических партий выполняли "неформальные" общественные организации.

  В 1994 г. Администрация Президента РФ издала книгу "Слово о Сахарове", включающую материалы конференции, приуроченной ко дню рождения выдающегося ученого. В книге помещено выступление С.А. Филатова, который целиком отождествлял действующую власть с участниками возглавляемой А.Д. Сахаровым ветви диссидентства и теми его учениками, "кто взял на себя тяжкую обязанность реализовать многое из того, о чем Андрею Дмитриевичу мечталось... Да помогут нам выполнить эту нелегкую миссию опыт Сахарова, мысли Сахарова, идеи Сахарова и чувства Сахарова!". В этих словах заключена официальная оценка исторической роли одного из течений диссидентства. Что касается диссидентства в целом, то его участники за небольшим исключением (Л.М. Алексеева, Л.И. Бородин, С.А. Ковалев, Р.А. Медведев, В.Н. Осипов, В.И. Новодворская, Г.О. Павловский, А.И. Солженицын и др.) не сохранили заметного влияния на постсоветскую политическую и общественную жизнь страны.

  Литература: Алексеева Л.М. История инакомыслия в СССР: Новейший период. Вильнюс, М, 1992, 2006; Безбородов А.Б., Мейер М.М., Пивовар Е.И. Материалы по истории диссидентского и правозащитного движения в СССР 50-х - 80-х годов. М., 1994; Алексеева Л. История правозащитного движения. М., 1996; Диссиденты о диссидентстве // Знамя. 1997. N 9; Поликовская Л.В. Мы предчувствие... предтеча: Площадь Маяковского, 1958-1965. М., 1997; Самиздат века. Минск; М., 1997; 58-10. Надзорные производства прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде. Март 1953 - 1991. М., 1999. Королева Л.А. Исторический опыт советского диссидентства и современность. М., 2001; История политических репрессий и сопротивления несвободе в СССР. М., 2002; Антология Самиздата: Неподцензурная литература в СССР. 1950-1980-е: В 3 т. М., 2005; Крамола: Инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе. 1953-1982 гг. М., 2005; Шубин А.И. Преданная демократия. СССР и неформалы (1986-1989). М., 2006.

  Приложение
  Речь М.С.Горбачева на семинаре
  в Американском университете в Турции, 1999 г.

  Целью всей моей жизни было уничтожение коммунизма, невыносимой диктатуры над людьми.

  Меня полностью поддержала моя жена, которая поняла необходимость этого даже раньше, чем я. Именно для достижения этой цели я использовал свое положение в партии и стране. Именно поэтому моя жена все время подталкивала меня к тому, чтобы я последовательно занимал все более и более высокое положение в стране.

  Когда же я лично познакомился с Западом, я понял, что я не могу отступить от поставленной цели. А для ее достижения я должен был заменить все руководство КПСС и СССР, а также руководство во всех социалистических странах. Моим идеалом в то время был путь социал-демократических стран. Плановая экономика не позволяла реализовать потенциал, которым обладали народы социалистического лагеря. Только переход на рыночную экономику мог дать возможность нашим странам динамично развиваться.

  Мне удалось найти сподвижников в реализации этих целей. Среди них особое место занимают А.Н.Яковлев и Э.А.Шеварднадзе, заслуги которых в нашем общем деле просто неоценимы.

  Мир без коммунизма будет выглядеть лучше. После 2000 года наступит эпоха мира и всеобщего процветания. Но в мире еще сохраняется сила, которая будет тормозить наше движение к миру и созиданию. Я имею в виду Китай.

  Я посетил Китай во время больших студенческих демонстраций, когда казалось, что коммунизм в Китае падет. Я собирался выступить перед демонстрантами на той огромной площади, выразить им свою симпатию и поддержку и убедить их в том, что они должны продолжать свою борьбу, чтобы и в их стране началась перестройка. Китайское руководство не поддержало студенческое движение, жестоко подавило демонстрацию и... совершило величайшую ошибку. Если бы настал конец коммунизму в Китае, миру было бы легче двигаться по пути согласия и справедливости.

  Я намеревался сохранить СССР в существовавших тогда границах, но под новым названием, отражающим суть произошедших демократических преобразований. Это мне не удалось. Ельцин страшно рвался к власти, не имея ни малейшего представления о том, что представляет из себя демократическое государство. Именно он развалил СССР, что привело к политическому хаосу и всем последовавшим за этим трудностям, которые переживают сегодня народы всех бывших республик Советского Союза.

  Россия не может быть великой державой без Украины, Казахстана, кавказских республик. Но они уже пошли по собственному пути, и их механическое объединение не имеет смысла, поскольку оно привело бы к конституционному хаосу. Независимые государства могут объединиться только на базе общей политической идеи, рыночной экономики, демократии, равных прав всех народов.

  Когда Ельцин разрушил СССР, я покинул Кремль, и некоторые журналисты высказывали предположение, что я буду при этом плакать. Но я не плакал, ибо я покончил с коммунизмом в Европе. Но с ним нужно также покончить и в Азии, ибо он является основным препятствием на пути достижения человечеством идеалов всеобщего мира и согласия.

  Распад СССР не приносит какой-либо выгоды США. Они теперь не имеют соответствующего партнера в мире, каким мог бы быть только демократический СССР (а чтобы сохранилась прежняя аббревиатура "СССР", под ней можно было бы понимать Союз Свободных Суверенных Республик - СССР). Но этого мне не удалось сделать. При отсутствии равноправного партнера у США, естественно, возникает искушение присвоить себе роль единственного мирового лидера, который может не считаться с интересами других (и особенно малых государств). Это ошибка, чреватая многими опасностями как для самих США, так и для всего мира.

  Путь народов к действительной свободе труден и долог, но он обязательно будет успешным. Только для этого весь мир должен освободиться от коммунизма.

  Http://www.voskres.ru/articles/vdovin1.htm

  Диссидент (лат. несогласный, инакомыслящий) - это гра­жданин, не разделяющий господствующую в обществе офици­альную идеологию. Диссидентство - это движение советских граждан, оппози­ционно настроенных по отношению к политике властей и ста­вивших целью либерализацию политического режима в СССР. Инакомыслие имело место в советском обществе на протяжении всей истории существования СССР. В е гг. существовала критически мыслящая рус­ская дореволюционная интеллигенция и не разделявшие сталин­скую политику старые большевики, которые были уничтожены в ходе массовых политических репрессий. В е гг. охватившее часть творческой интелли­генции и молодежи инакомыслие, также было подавлено ре­прессивно-карательными органами.

  
  

  Причины возникновения диссидентского движения - Несоответствие провозглашенных в Конституции СССР прав и свобод граждан реальному положению дел. - Отход советского руководства от политики десталиниза­ции (оттепели). - Подписание Советским Союзом Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Хельсинки, за­фиксировавшего обязательства соблюдать права человека. - Острая идеологическая борьба в условиях «холодной войны».
  

  
  

  Состав диссидентского движения По своему составу диссидентское движение было неодно­родным и включало в себя: 1) Национальное движение, боровшееся за национально-государственную независимость отдельных народов. 2) Религиозное движение, выступавшее за свободу совести и вероисповедания. 3) Движение за выезд на историческую родину (евреи, немцы). 4) Правозащитное движение, боровшееся за соблюдение прав человека
  

  
  

  Цели диссидентского движения - Демократизация (либерализация) общественно- политичес­кой жизни в СССР. - Предоставление населению реальных гражданских и поли­тических прав и свобод (соблюдение прав и свобод гражданина и человека в СССР). - Отмена цензуры и предоставление свободы творчества. - Снятие «железного занавеса» и установление тесных кон­тактов с Западом. - Недопущения неосталинизма. - Конвергенция социалистической и капиталистической об­щественных систем.
  

  
  

  Методы борьбы диссидентов - Направление писем и обращений к официальным властям. - Издание и распространение рукописных и машинописных изданий самиздат. - Публикация произведений за рубежом без разрешения со­ ветских властей - тамиздат. - Создание нелегальных организаций (групп). - Организация открытых выступлений.
  

  
  

  Первый период развития диссидентского движения Первым громким политическим процессом нового времени стало в гг. дело писателей А. Синявского и Ю. Даниэля, которые опубликовали за границей под псевдонимами свои литературные произведения, квалифицированные органами КГБ как «антисоветские».
  

  
  

  
  

  
  

  Вскоре после ареста Ю. Даниэля и А. Синявского математик и поэт А. Есенин-Вольпин, считавший, что надо обратиться к властям с требованием соблюдать собственные законы, написал «Гражданское обращение», которое завершалось приглашением на «митинг гласности». Он состоялся в День советской Конституции 5 декабря 1965 г. на площади Пушкина в Москве. Основным его лозунгом стали слова: «Уважайте Конституцию - Основной закон Союза ССР». С 1965 г. молчаливая демонстрация протеста на Пушкинской площади стала традиционной. Формируется новый тип социального поведения, одной из главных черт которого было игнорирование негласных запретов власти, не имевших никакого законного основания. Людей, следующих именно этому типу поведения, стали впоследствии называть «диссидентами».
  

  
  

  В феврале 1966 г. А. Синявский был осужден на 7 лет лагерей, а Ю. Даниэль - на 5. Осенью 1966 г. А. Гинзбург закончил составление сборника документов по делу Синявского и Даниэля - «Белой книги», а поэт Ю. Галансков - альманаха «Феникс-66», в который включил статью Ю. Даниэля «Что такое социалистический реализм». Составители сборников и двое их «сообщников» В. Лашкова и А. Добровольский были арестованы. В январе 1968 г. над ними состоялся суд, ставший известным под названием «процесс четырёх». Гинзбург получил 5 лет заключения, а Галансков - 7 лет.
  

  
  

  Второй период Окончательно надежды на либерализацию режима рухнули в 1968 г., когда на территорию Чехословакии, провозгласившей курс на демократические и экономические реформы, были введены советские войска. 25 августа 1968 г. на Красной площади в Москве восемь человек: К. Бабицкий, Л. Богораз, В. Делоне, В. Дремлюга, П. Литвинов, В. Файнберг, Н. Горбаневская, Т. Баева- устроили молчаливую сидячую демонстрацию, основным лозунгом которой стали слова «За вашу и нашу свободу». Демонстранты были арестованы сотрудниками милиции и КГБ, избиты и доставлены в отделение милиции. Семеро из них поплатились свободой за участие в акции протеста.
  

  
  

  1968 г., начало издания под редакцией Натальи Горбачев­ской машинописного бюллетеня «Хроника текущих событий», публиковавшего материалы о нарушении прав человека в СССР г., создание первой правозащитной организации -Комитета прав человека в СССР, в состав которого вошли Анд­рей Сахаров, Александр Солженицын, Александр Галич и др. Комитет прав человека И.Г. Шафаревич (слева), А.Д.Сахаров, Г.С.Подъяпольский. Москва, 1973
  

  
  

  «Диссидентские кухни» заменили многим людям неприемлемые для советского строя институты и учреждения: свободные лектории, выставочные залы для неформального искусства, клубы, бары, службы знакомств, исповедальни, концертные залы. Бурные дискуссии, литературные и музыкальные вечера, семинары по всем отраслям знания, обсуждения новостей, которые невозможно было узнать из советской прессы, и самиздатовской литературы - все это было приметой времени.
  

  
  

  Третий период Идейные направления диссидентского движения I. Историк Рой Медведев (ленинско-коммунистическое): либерализация советского общест­венного строя путем правительственных реформ - за социализм с человеческим лицом. II. Физик Андрей Сахаров (либерально-демократическое), «Размышления о прогрессе, мир­ном сосуществовании и интеллектуальной свободе»: мирное сближение двух общественно-политических систем в единое плюралистическое общество - за конвергенцию социализма и капитализма. III. Писатель Александр Солженицын (религиозно- националистическое), «Открытое письмо вождям Советского Союза»: возвращение к национальным до­революционным ценностям и нормам жизни - за установление сословной беспартийной монархии, возрождение православия, семьи и величия России.
  

  
  

  
  

  
  

  Правозащитное движение в СССР в конце 70-х - начале 80-х С начала 70-х гг. аресты правозащитников в столице и крупных городах значительно усилились. Начались особые «самиздатские» процессы. В середине 70-х годов начался новый этап диссидентского и правозащитного движения, который можно назвать «хельсинским» г., выступление на Балтийском флоте группы моряков корабля «Сторожевой» под руководством капитана Валерия Саблина. В 1976 году физиком Юрием Орловым была создана общественная группа содействия выполнению Хельсинских соглашений в СССР.
  

  
  

  
  

  
  

  
  

  Борьба советских властей с диссидентским движе­нием Борьбой с диссидентским движением занималось создан­ное по инициативе Ю. В. Андропова 5-е управление Комитета государственной безопасности. Основными мерами подавления диссидентства были: 1) Уголовное преследование и заключение в места лишение свободы. 2) Запрет на творческую деятельность. 3) Помещение в психиатрические лечебницы. 4) Высылка за границу.
  

  
  

  Причины слабого распространения диссидентского движения в СССР - Укорененность в сознании народа советских реалий. - Относительное материальное благополучие жизни совете граждан по сравнению с временем войны, голода и репрессий. - Нелегальное положение диссидентов, отсутствие возможности открытого распространения своих идей. - Наличие у государства мощного репрессивно- карательно и идеологического аппарата, направленного на подавление диссидентского движения. - Идейная и организационная разобщенность диссидентов.
  

  
  

  Значение диссидентского движения - Было проявлением гражданской позиции советских люде в условиях несвободы. - Стало зарождением первых элементов гражданского обще­ства в условиях тоталитарного режима. - Расшатывало тоталитарный (коммунистический) режим в СССР. - Создавало предпосылки для либерализации советской сис­темы в будущем (в период перестройки). - Использовалось Западом для давления на СССР.
  

  1. Введение

  2. Общественно-политическая обстановка 70-80-х годов 20-го века.

  3. Диссидентство. Движение правозащитников.

  3.1 Пражские события 1968 г.

  3.2 Диссидентское движение

  3.3 Подпольные группы

  3.4 Суд над Даниэлем и Синявским

  3.5 Демонстрация на Пушкинской площади

  3.6 «Процесс четырех»

  3.7 «Хроника текущих событий»

  3.8 «Самиздат»

  3.9 Открытые диссидентские группы

  3.10 Политзаключенные

  4. Заключение

  5. Список используемой литературы

  1.Введение.

  С середины 60-х до середины 80-х годов политический режим в СССР «пришел в себя» после развенчания Сталина и других новаций Хрущевской «оттепели», готовность общества к переменам была ограничена жесткими рамками идеологической парадигмы «строительства коммунизма», политической монополией партийно-государственных структур, номенклатуры, являющейся оплотом консерватизма, и отсутствием влиятельных социальных групп, заинтересованных в демонтаже тоталитаризма.

  Несмотря на официальный тезис о сближении социальных групп, на деле шло усложнение социальных отношений. Усиливалась дифференциация в качестве и уровне жизни, реальных правах управленческого строя и остального населения. Противоречивость явлений в советском обществе не могла не отразиться на развитии его духовной сферы - образовании, науке, культуре.

  Отношения власти и общества в период с середины 60-х до середины 80-х годов привели к третьей волне эмиграции.

  Все это отражало наличие, переплетение и противоборство двух направлений в духовной жизни советского общества с середины 60-х до середины 80-х годов.

  В эти годы зародилось диссидентское движение, о котором пойдет речь в данной работе.

  2. Общественно-политическая обстановка 70-80-х годов 20-го века.

  Концепция «развитого социализма». Смена курса в октябре 1964 г. Должна была не-избежно повлечь за собой и новое идеологическое обоснование. Первоначально сверты-вание демократических начинаний Хрущева объяснялось необходимостью борьбы с его субъективизмом и волюнтаризмом.

  Однако весьма скоро потребовалось более обстоятельное обоснование консервативного внутриполитического курса. Таковым стали концепция «развитого «социализма» и тео-рия перманентного обострения идеологической борьбы социалистической и капитали-стической систем по мере продвижения к коммунизму.

  В выступлении Брежнева на праздновании 50-летия Октябрьской революции (1967 г.) впервые прозвучал вывод о построении в СССР «развитого социалистического обще-ства», оформившийся со временем в новую целостную идеологическую концепцию «развитого социализма». Она опиралась на вполне реальный факт создания в СССР ос-нов индустриального общества. Авторы концепции высказывали идеи полной, хотя и от-носительной однородности советского общества; окончательного решения националь-ного вопроса; отсутствия внутри общества каких-либо реальных противоречий. Соответ-ственно предполагалось и бесконечное его развитие. Это, в свою очередь, вело к фор-мированию у руководства КПСС благодушного и самоуспокоенного восприятия дейст-вительности. Не подрывая веры в коммунизм, эта концепция переводила задачу его по-строения из конкретно-исторической плоскости (как этого требовал ХХII съезд КПСС) в теоретическую, отодвигая ее реализацию на долгие времена. Причем, чем сложнее стано-вилась ситуация в экономике и социальной сфере, тем громче звучали рапорты о трудо-вых успехах и достижениях. Не удивительно, что позже концепция «развитого социализма» была названа идеологией застоя.

  Тезис об обострении идеологической борьбы вытекал по существу из сталинского по-ложения об обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму, который «обосновывал» в 30-е гг. необходимость массовых репрессий. Теперь же обновленный тезис должен был объяснить общественности преследование инакомыслящих как борьбу с «агентами влияния» Запада, оправдать запреты и ограничения в духовной жизни. Эти идеологические новации были отражены в Конституции 1977 г.

  Развитие социальной сферы. За период 1965 до начала 80-х годов были достигнуты значительные успехи в повышении материального уровня жизни советских людей. Росла заработная плата основных категорий трудящихся. Стали получать ежемесячную денежную оплату труда колхозники, росли пенсии и стипендии, существовала развитая система бесплатных социальных услуг, ощутимые льготы устанавливались для пенсионеров, инвалидов, участников Великой Отечественной войны – а это были десятки миллионов людей. Продолжалось жилищное строительство, минимальный продовольственный ассортимент был доступен каждому человеку.

  Но и в социальной сфере накапливались противоречия из-за неспособности властей динамично направлять ее развитие. Нарастала трудовая апатия, многочисленные трудовые почины и разные формы соревнования при отсутствии стимулов превращались в кратковременные – к очередному юбилею – кампании и показуху. Уравниловка и «выводиловка» в оплате труда на общественном производстве пробуждала частную инициативу, так называемую «теневую экономику» в мелких ее проявлениях: «левые» приработки, хищения на производстве («несуны») – мало кто жил «на одну зарплату».

  Недовольство людей вызывали очереди в магазинах и ассортимента дефицит, низкое качество отечественных товаров побуждало к погоне за импортным, что порождало спекуляцию. Росли не обеспеченные товарами и услугами денежные сбережения населения в сберкассах, что рассматривалось идеологическими властями как показатель роста уровня жизни советских людей. Вызывала нарекания работа транспорта, низкая эффективность бесплатного медицинского обслуживания, качеству услуг. Молодые и образованные работники были недовольны своим медленным социальным продвижением.

  В начале 80-х годов все социальные проблемы усугубились как в связи с полной недееспособностью политического руководства, так и в связи с внешней ситуацией. По уровню потребления алкогольных напитков СССР вышел на первое в место в мире, в провинции была фактически введена карточная система на основные продукты питания. Сократилась продолжительность жизни населения, увеличилась детская смертность. Реально наметилось снижение жизненного уровня населения.

  Противоречия в развитии художественной культуры. Первоначально брежневское руководство заявило о продолжении в области художественной культуры линии «золотой середины», выработанной еще при Хрущеве. Это означало отказ от двух крайностей – очернительства, с одной стороны, и лакировки действительности – с другой. Эта позиция прозвучала и в отчетном докладе ХХIII съезду КПСС. Однако в выступлениях на том же съезде руководителей региональных партийных организаций прозвучало требование «давать решительный отпор вылазкам фальсификаторов истории» (под ними понимались критики сталинизма). Обвинив руководство партии в «недостаточной партийной требовательности к отбору и публикаций произведений литературы, искусства и кино», они призвали не печатать тех произведений, которые «искажают нашу действительность, проповедуют пессимизм, скептицизм, упадничество, тенденциозно искажают отдельные этапы жизни советского общества». В качестве примера была названа повесть А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича».

  По указанию отдела пропаганды ЦК КПСС начала расцветать «производственная» тематика. В работах, посвященных этим проблемам, все завершалось благополучно после вмешательства партийных чиновников. А недостатки списывались на происки врагов или недостатки воспитания.

  С середины 70-х гг. стала активно внедряться практика госзаказов на постановку фильмов, написание сценариев, романов и пьес. В партийных инстанциях заранее определялись не только их количество и тематика (приоритет принадлежал историко-революционным, военно-патриотическим и производственным проблемам), но и исполнители тех или иных ролей. Такой подход очень скоро привел и к застою и в художественной культуре. Значительно усилился идеологический контроль за средствами массовой информации, учреждениями культуры. Значительно возросла и роль цензурного пресса. Все чаще запрещались публикации художественных и публицистических произведений, выход на экраны уже готовых кинофильмов, исполнение тех или иных музыкальных произведений, организация художественных выставок. Театральные постановки (даже классического репертуара) выпускались лишь с одобрения специальных комиссий.

  На проводившихся совещаниях идеологических работников вновь зазвучали «ждановские» оценки отдельных произведений и их авторов, обвинявшихся в «мелкотемье», «натуралистическом описании мелких страстишек», «сенсационности», «псевдоноваторстве», «подражательстве буржуазному искусству» и т. п.

  «Железный занавес» вновь опустился, лишив советских людей возможности читать книги и смотреть фильмы ряда зарубежных авторов. Это порой объяснялось даже не содержанием самих работ, а политической оценкой их авторов, которые негативно высказывались о тех или иных действия советского руководства.

  Деятели культуры, которые не принимали «правила игры» и выступали с собственными оценками, суждениями, сомнениями, чаще всего оказывались за пределами СССР или лишались возможности работать с полной отдачей. В 70-х – начале 80-х гг. на чужбине оказались писатели В. Аксенов, А. Солженицын, В. Максимов, В. Некрасов, В. Войнович, поэт И. Бродский, кинорежиссер А. Тарковский, театральный режиссер Ю. Любимов, виолончелист М. Ростропович, оперная певица Г. Вишневская, поэт и исполнитель А. Галич и др.

  Объективно противостояли идеологии неосталинизма, застоя представители «деревенской» прозы (Ф. Абрамов, В. Астафьев, В. Белов, В. Распутин, Б. Можаев, В. Шукшин), в образной форме показывавшие последствия сплошной коллективизации для судеб русской деревни. О проблемах нравственности в сталинские и последующие годы писали Б. Васильев, Ю. Трифонов.

  Свой взгляд на смысл жизни и роль интеллигента в ней предлагали популярные в те годы режиссеры Г. Товстоногов, А. Эфрос, М. Захаров, О. Ефремов, Г. Волчек, Т. Абуладзе, А. Герман, А. Аскольдов и др.

  Специфической чертой культуры 60-70-х гг. была так называемая «магнитофонная революция». Записи песен и сатирических выступлений, не поддававшиеся контролю, получили широкое распространение. Признанными лидерами здесь были В. Высоцкий, А. Галич, Ю.Ким, Б. Окуджава, М. Жванецкий и др. Всегда с аншлагом проходили концерты А. Райкина, с помощью сатиры бичевавшего пороки общества.

  Все это свидетельствовало о наличии и противоборстве двух направлений в отечественной культуре – официально-охранительного, выполнявшего социальный заказ властей, демократического, готовившего предпосылки для духовного обновления общества.

  3. Диссидентство. Движение правозащитников.

  Диссидент – 1. лицо, отклонившееся от господствующего вероисповедания, вероотступник 2. человек не согласный с господствующей идеологией, инакомыслящий.

  Диссиденты – название участников движения против тоталитарного режима в СССР. С конца 1950-х гг. диссиденты в разных формах выступали за соблюдение прав и свобод человека и гражданина (правозащитники), против преследования инакомыслия, протестовали против ввода советских войск в Чехословакию (1968) и Афганистан (1979). Подвергались репрессиям со стороны властей.

  3.1 Пражские события 1968 г.

  В конце 60-х годов руководство Чехословакии осуществило ряд мероприятий по демократизации общества (внедрение рыночных начал в экономику и др.), расцененных лидерами других соцстран как "контрреволюционные". С целью подавления "контрреволюции" в ЧССР были введены войска государств - участников ОВД.

  В ночь с 20 на 21 августа 1968 года войска пяти стран Варшавского Договора - СССР, НРБ, ГДР, ВНР и ПНР - перешли чехословацкую границу. По этому поводу ТАСС сделал заявление.
  ТАСС уполномочен заявить, что партийные и государственные деятели Чехословацкой Социалистической Республики обратились к Советскому Союзу и другим союзным государствам с просьбой об оказании братскому чехословацкому народу неотложной помощи, включая помощь вооруженным силам. Это обращение вызвано угрозой, которая возникла существующему в Чехословакии социалистическому строю и установленной Конституцией государственности со стороны контрреволюционных сил, вступивших в сговор с враждебными социализму внешними силами...
  Дальнейшее обострение обстановки в Чехословакии затрагивает жизненные интересы Советского Союза и других социалистических стран, интересы безопасности государств социалистического содружества. Угроза социалистическому строю Чехословакии представляет собой вместе с тем угроз устоям европейского мира. Советское правительство и правительства союзных стран - Народной Республики Болгарии, Венгерской Народной Республики, Германской Демократической Республики, Польской Народной Республики, исходя из принципов нерасторжимой дружбы и сотрудничества и в соответствии с существующими договорными обязательствами, решили пойти навстречу упомянутой просьбе об оказании братскому чехословацкому народу необходимой помощи...
  Советские воинские подразделения вместе с воинскими подразделениями названных союзных стран 21 августа вступили на территорию Чехословакии. Они будут незамедлительно выведены из ЧССР, как только создавшаяся угроза завоеваниям социализма в Чехословакии, угроза безопасности стран социалистического содружества будет устранена и законные власти сочтут, что в дальнейшем пребывании там этих воинских подразделений нет необходимости.
  Предпринимаемые действия, не направлены против какого-либо государства „ ни в какой мере, не ущемляют чьих-либо государственных интересов. Они служат цели мира и продиктованы заботой о его укреплении.
  Братские страны твердо и решительно противопоставляют любой угрозе свою нерушимую солидарность. Никому и никогда не будет позволено вырвать „и одного звена из содружества социалистических государств.

  Акция протеста группы диссидентов (К. Бабицкий, Л. Богораз, П. Литвинов, В. Делоне, В. Дремлюга, В. Файнберг) на Красной площади в Москве против ввода войск СССР и других стран - участниц Варшавского договора в Чехословакию, осуществлённого с целью пресечения политики либеральных реформ в этой стране. В октябре 1968 участники демонстрации были осуждены на различные сроки лишения свободы. Августовская демонстрация стала одним из первых открытых выступлений против политики коммунистического руководства СССР.

  Диссидентское движение

  Всесильная политическая партия, единственная в стране, подменившая собой целое государство и выступавшая от его лица, ожесточенно боролась с наиболее талантливыми, творческими деятелями культуры, науки, не сумевшими или не захотевшими растворить свою индивидуальность в «общепартийном», «общепролетарском», общегосударственном деле. По мере того как крепли мощь тоталитарного государства и всесилие руководящей им партии, она стремилась безраздельно подчинить одной коммунистической идеологии науку, философию, архитектуру, кино, театр, живопись, музыку, наконец, свободное писательское слово.

  История советских диссидентов - важная часть общей истории сопротивления государственному произволу, насилию и лжи, которое, в самых различных формах, не прекращалось даже в самые страшные годы господства тоталитарной системы.

  Машине государственного террора так и не удалось до конца искоренить инакомыслие - не только политическое, но и культурное, религиозное, социальное, гуманитарное. Религиозные течения и целые концессии отказывались подчиняться коммунистическому диктату и уходили в подполье. Люди продолжали сочинять стихи и прозу, философские и научные трактаты, не соответствующие требованиям государственной цензуры; другие люди переписывали запретные тексты от руки, а позднее - на пишущей машинке.

  Понятно, что режим, претендующий на гордое звание тоталитарного (то есть страна, строящая коммунизм в понимании того времени), не мог позволить себе мириться с независимой гражданской активностью. Вероятно, партийные верхи и руководители КГБ искренне считали такую активность “политическим преступлением” и пытались пресечь ее с помощью соответствующих статей Уголовного кодекса. Обнаружилось, однако, что и эти статьи, замечательно приспособленные для борьбы с революционерами-подпольщиками, в применении к диссидентам попросту не срабатывают. То есть: конечно, нет никаких затруднений в том, чтобы, располагая отлаженным механизмом тайной полиции и полным контролем над судебными органами, посадить человека в лагерь на много лет за самиздатский поэтический альманах, или за несанкционированный интерес к отечественной истории, или за принадлежность к определенной религиозной общине, или за желание эмигрировать. Но вот объяснить на языке права, почему это является преступлением, оказалось невозможным. Более того: политические преследования реанимировали в общественном сознании и придали актуальное звучание тем положениям советской Конституции, которые, как подразумевалось по умолчанию, никем и никогда не должны были приниматься всерьез. К несчастью для режима, среди этих положений оказались и свобода мысли и слова, и свобода совести, и свобода шествий и митингов и даже свобода ассоциаций. Как только это было осознано мыслящей частью общества, значительная доля диссидентской активности сосредоточилась на организации общественного протеста против политических преследований. Вскоре этот протест превратился в небольшое по численности участников, но весьма энергичное общественное движение, которое стали именовать правозащитным.

  Мало кто из правозащитников предполагал, что протесты и в самом деле могут защитить кого-то от гонений. Однако сам факт предания этих гонений гласности оказался психологически значимым и для преследуемых, и для преследователей. Репрессии, которым подвергались диссиденты, ставили отныне в положение «правонарушителей» не их, а власть, которая в своих репрессивных реакциях никак не умела (хотя и пыталась) уложиться в собственные законы. Первоначально адресатами правозащитных петиций были официальные советские органы, позднее возник жанр “открытых писем”, еще позднее - заявления в международные организации. Но куда бы ни были адресованы протесты правозащитников, они, в первую очередь, информировали о политических гонениях общественное мнение в СССР (через Самиздат и передачи западных радиостанций) и за рубежом (через тамошние масс-медиа). В конце 1960-х гг. правозащитники организовали собственные информационные бюллетени, создали собственные независимые ассоциации.

  Правозащитная активность консолидировала отдельные проявления диссидентства, превратила его в единую, или, во всяком случае, связную среду. Правозащитное движение стало ядром советского диссидента и одновременно - его информационной базой.

  Под влиянием правозащитников менялось и отношение к праву у диссидентов, а также у сочувствующих им социальных групп: из инструмента защиты от преследований оно становилось самостоятельной ценностью, столь же важной, как личная независимость и гражданская ответственность. Помимо прочего, эта система ценностей была хороша тем, что в ней сравнительно мирно могли сосуществовать приверженцы самых разных политических доктрин (от анархистов до монархистов, включая сторонников либеральной демократии западного образца, коммунистов-ортодоксов, националистов-почвенников и изрядное количество граждан, абсолютно индифферентных к политике как таковой), националистов и интернационалистов, представителей различных религиозных концессий, людей самых разнообразных интересов - культурных, общественных, научных и пр. В СССР начала складываться первая, еще грубая и несовершенная, модель гражданского общества. А Самиздат (с конца 1960-х гг. это слово начали писать с заглавной буквы) выполнял в этой модели роль свободной прессы.

  Парадоксальность ситуации заключалась в том, что государственная система продолжала считать диссидентскую и правозащитную активность проявлением политической оппозиции. В определенном смысле она таковой и была, ибо независимая гражданская инициатива действительно несовместима с тоталитарным государством, пусть даже с той сравнительно травоядной его формой, которая имела место при Брежневе.

  Диссидентством или диссидентом (англ. Dissent) мы именуем совокупность движений, групп, текстов и индивидуальных поступков, разнородных и разнонаправленных по своим целям и задачам, но весьма близким по основным принципиальным установкам:

  свобода и права личности

  ненасилие;

  гласность;

  требование соблюдения закона,

  по формам общественной активности:

  создание неподцензурных текстов;

  объединение в независимые (чаще всего - неполитические по своим целям) общественные ассоциации;

  изредка - публичные акции (демонстрации, распространение листовок, голодовки и пр.)

  и по используемому инструментарию:

  распространение литературных, научных, правозащитных, информационных и иных текстов через самиздат и западные масс-медиа.

  петиции, адресованные в советские официальные инстанции, и “открытые письма”, обращенные к общественному мнению (отечественному и зарубежному); в конечном итоге петиции, как правило, также попадали в самиздат и/или публиковались за рубежом.

  Внутри самого диссидентского мира особое место занимало правозащитное движение, объединившее ранее разрозненные проявления независимой гражданской и культурной инициативы в единое целое. Правозащитники создали единое информационное поле, поддерживавшееся самой диссидентской активностью

  На определенном историческом этапе освободительной борьбы (сер.1960-х-нач.1980-х гг.) данный способ независимой гражданской активности абсолютно доминировал на общественной сцене.

  Подпольные группы

  Диссидентское движение (слово «диссидент» можно перевести как «несогласный», «инакомыслящий») в Советском Союзе начи-налось с немногочисленных подпольных кружков, обычно мо-лодёжных. Они стали зарождаться сразу после Великой Отече-ственной войны, в 40-е гг. Новый толчок движению придали XX съезд КПСС и осуждение на нём «культа личности Сталина».

  С середины 60-х гг. диссидентское движение «вышло на свет», стало откры-тым, гласным. После этого у многих диссидентов возникло стой-кое предубеждение к подполью. Однако «подпольные» диссиденты не исчезали до самой «пе-рестройки». В 1981 г. в Москве, например, состоялся суд над чле-нами нелегального кружка еврокоммунистов, выпускавших жур-нал «Варианты» (в этот кружок входили Андрей Шилков, Михаил Ривкин и др.).

  3.4 Суд над Даниэлем и Синявским

  В Москве 10 февраля 1966 г. перед Верховным судом России предстали писатели Юлий Даниэль и Андрей Синявский. В тече-ние десяти лет они под псевдонимами тайно печатали свои по-вести и рассказы на Западе. Когда это раскрылось, их обвинили в антисоветской агитации. В газете «Известия» в январе 1966 г. была опубликована статья «Перевертыши», в которой сообщалось обо всём этом. В зал суда допускали только по особым билетам, хотя про-цесс считался открытым. Из-за этого друзья обвиняемых не мог-ли попасть в зал. Это был первый публичный политический про-цесс за последние 20 лет. Но ещё больше поражало другое. Впер-вые после «процесса эсеров» в 1922 г. обвиняемые на показатель-ном суде отказались каяться и признавать свою вину.

  Особое негодование вызвала повесть Ю.Даниэля «Гово-рит Москва», в которой он писал о том, что власти объявили «День открытых убийств». По этому поводу на суде писатель говорил: «Мне говорят: мы оклеветали страну, народ, правительст-во своей чудовищной выдумкой о Дне открытых убийств. Я отвечаю: так могло быть, если вспомнить преступления во время культа личности, они гораздо страшнее».

  А. Синявский вспоминал: «Наше «непризнание» сыграло оп-ределённую роль в развитии диссидентского движения, хотя мы прямо с этим движением никак не были связаны, а действовали в одиночку. Мы были изолированы и не могли думать, что это вызовет какие-то «протесты» в стране и за рубежом и поведёт к какой-то цепной реакции. Мы просто были писателями и стоя-ли на своём».

  «Цепная реакция» действительно была ошеломляющей. В 1958 г. никто в стране не выступил в защиту Бориса Пастернака, которому было предъявлено аналогичное обвинение. На этот раз 62 писателя обратились с просьбой разрешить им взять аресто-ванных коллег на поруки. К этому моменту их уже осудили: Си-нявский получил семь лет лагерей, Даниэль - пять.

  На XXIII съезде партии с речью против Даниэля и Синявско-го выступил писатель Михаил Шолохов, Он совсем недавно, в 1965 г., получил Нобелевскую премию по литературе. На съезде Шолохов сказал: «Мне стыдно не за тех, кто оболгал Родину и облил грязью всё самое светлое для нас. Они аморальны. Мне стыдно за тех, кто пытался и пытается брать их под защиту. Вдвойне стыдно за тех, кто предлагает свои услуги и обращается с просьбой отдать им на поруки осуждённых отщепенцев» (Бур-ные аплодисменты). Писатель обратился к делегатам съезда от Советской армии с вопросом: «Как бы вы поступили, если бы в каком-нибудь подразделении появились предатели?».

  «И ещё я думаю об одном, - продолжал М. Шолохов. - По-падись мне эти молодчики с чёрной совестью в памятные 20-е го-ды, когда судили, не опираясь на строго разграниченные статьи Уголовного кодекса, а «руководствуясь революционным право-сознанием» (Аплодисменты), ох, не ту меру получили бы эти обо-ротни! (Аплодисменты) А тут, видите ли, ещё рассуждают о «су-ровости приговора».

  Демонстрация на Пушкинской площади

  Вскоре после ареста Ю. Даниэля и А. Синявского возникла идея провести демонстрацию протеста. Это предложение выглядело очень необычно. Более 35 лет в Москве не проводилось незави-симых политических демонстраций. Последней была демонст-рация троцкистов в 1927 г.

  Автором идеи стал математик и поэт Александр Есенин-Вольпин. Он считал, что надо обратиться к властям с требовани-ем: «Соблюдайте собственные законы!». «Алик был первым чело-веком в нашей жизни, - рассказывал Владимир Буковский, - все-рьёз говорившим о советских законах. Но мы все посмеивались над ним. Знали бы мы тогда, что таким вот нелепым образом, со смешного Алика Вольпина с кодексом в руках, начинается наше гражданско-правовое движение - движение за права человека в Советском Союзе».

  Вольпин написал «Гражданское обращение». Вместе с несколькими друзьями он отпечатал его на машинке и распространил. В нём он, прежде всего, призвал потребовать от властей «строгого соблюдения законности». «Невероятно, чтобы творчество писателей могло составить государст-венное преступление», - говорилось в обраще-нии. Завершалось оно так; «Ты приглашаешься на «митинг гласности» 5 декабря сего года в шесть часов вечера в сквере на площади Пушкина у па-мятника поэту. Пригласи ещё двух граждан по-средством текста этого обращения».

  Наступило 5 декабря - день Сталинской конституции. В назначенное время на Пушкин-ской площади собралось около двухсот человек. «Многие пришли на площадь потому, что не мог-ли не прийти. Кое-кто - просто поглазеть, из лю-бопытства», - вспоминал А. Вольпин. Были, ко-нечно, и чекисты, пришедшие по долгу службы.

  Сначала толпа стояла в отдалении, потом, набравшись смелости, стянулась к памятнику. Над ней поднялись плакаты: «Уважайте Совет-скую конституцию!», «Требуем гласности суда над Синявским и Даниэлем!». В ту же минуту че-кисты выхватили эти лозунги из рук демонст-рантов и задержали примерно 20 человек. «Тут, в наступившем замешательстве, - писал В. Буковский, - на подножие памятни-ка взобрался Юрий Галансков и крикнул: «Граждане свободной России, подойдите ко мне...». Граждане свободной России в штат-ском тотчас же бросились к нему, сбили с ног и уволокли в ма-шину». Однако на этот раз с задержанными обошлись весьма мягко: всех отпустили через два часа. Правда, участвовавших в демонстрации студентов позднее исключили из вузов. В сентяб-ре 1966 г. появился ещё один, более серьёзный ответ властей на декабрьскую демонстрацию. В уголовный кодекс внесли новую статью (190-3). Слова «демонстрация» в ней не было, речь шла о «групповых действиях, грубо нарушающих общественный поря-док». Но применяли её именно к демонстрантам.

  Демонстрация протеста 5 декабря 1965 г. произвела силь-ное впечатление на людей, как в Советском Союзе, так и во всём мире. С этого дня она стала традиционной. Каждый год 5 де-кабря (а потом 10 декабря, в День прав человека) на Пушкин-ской площади собирались диссиденты, снимали шапки и так молча стояли несколько минут. Порой их собиралось несколь-ко десятков, порой - более сотни человек. Приходили сюда и чекисты, и милиция. Иногда они разгоняли толпу, иногда - только наблюдали, не вмешиваясь. Эта традиция не прерыва-ется уже около 30 лет. 10 декабря 1965 г. считается днём рожде-ния правозащитного движения.

  «Процесс четырех»

  После суда над Ю. Даниэлем и А. Синявским двое диссидентов - Александр Гинзбург и Юрий Галансков - составили и рас-пространили «Белую книгу» об этом процессе. В неё вошли советские и зарубежные газетные статьи о суде, письма протеста, последнее слово подсудимых и многие другие материалы.

  В 1967 г. составителей книги и двух их «сообщников» (Веру Пашкову и Алексея Добровольского) арестовали, В январе 1968 г. состоялся суд - «процесс четырёх», как его тогда окрестили. Гинзбург получил пять лет заключения, а Галансков - семь лет. Ему так и не довелось выйти на свободу: 2 ноября 1972 г. он скончался в лагере от язвы желудка.

  Именно этот второй публичный политический процесс вы-звал самые широкие общественные протесты. Письма протеста подписали около тысячи человек - совершенно небывалое прежде количество. Многие ещё не вполне понимали, чем это им грозило. Теперь их увольняли с работы, тем самым полностью выталкивали из привычной жизни.

  Последствия этого были двоякими. С одной стороны, столь массовые протесты больше не повторялись. С другой - сотни людей окончательно примкнули к диссидентам. В результате дви-жение твёрдо встало на ноги.

  «Хроника текущих событий»

  Вскоре после «процесса четырёх» произошло ещё одно событие, очень важное для диссидентского движения в СССР. 30 апреля 1968 г. вышел в свет первый выпуск бюллетеня «Хроника теку-щих событий».

  А. Сахаров назвал «Хронику» «самым большим достижени-ем» диссидентов. Это была своеобразная летопись общественной жизни страны. Тираж каждого её номера составлял всего три де-сятка машинописных копий. Но, конечно, он ещё многократно увеличивался за счёт огромного количества перепечаток. «Хро-нику» читали во всём Советском Союзе. Если в первом номере сообщалось только о событиях в Москве и Ленинграде, то через год в выпуск пришли вести уже из 34 городов (позднее их число возросло до 140).

  Адреса и имена редакторов в «Хронике» не указывались, хотя власти нередко их знали. Сообщения стекались в издание совер-шенно необычным путём. В пятом выпуске описывалось, как это происходило: «Каждый легко может передать известную ему ин-формацию в распоряжение «Хроники». Расскажите её тому, у кого Вы взяли «Хронику», а он расскажет её тому, у кого он взял... Толь-ко не пытайтесь единолично пройти всю цепочку, чтобы Вас не приняли за стукача».

  Обычно «Хроника» лишь беспристрастно сообщала о собы-тиях, не давая никаких оценок от себя. Но в нескольких прин-ципиальных случаях она сочла необходимым нарушить своё обычное правило. Однажды это произошло в связи с «делом Фетисова». В 1956 г. А, Фетисов вышел из партии в знак протеста против осуждения «культа личности». Он высоко оценивал дея-тельность И. Сталина и А. Гитлера. Весной 1968 г. А. Фетисова и трёх его последователей арестовали и поместили в психиатри-ческие больницы. Кто-то из диссидентов написал в связи с этим статью «Своя своих не познаша», где иронизировал над Фетисо-вым и одобрял его арест.

  «Хроника» так ответила на эту статью: «Этот документ дваж-ды порочен. Во-первых, вместо серьёзной критики автор огра-ничивается насмешками над „очевидной глупостью фетисовских идей". «Хроника» считает, что столь радикальная антидемокра-тическая программа заслуживает столь же радикальной, но аб-солютно серьёзной научной критики. Во-вторых, выражать удов-летворение по поводу того, что власти отправили твоего идей-ного противника в «жёлтый дом», - безнравственно. Это значит уподобиться тому же Фетисову, который считал, что Синявского и Даниэля следовало бы расстрелять...».

  Благодаря «Хронике» страна и мир узнавали о положении в советских лагерях, тюрьмах, психиатрических больницах, сотнях арестов, судов, приговоров по политическим обвинениям, о на-циональных и религиозных движениях.

  Мало кому из редакторов «Хроники» удавалось долго оста-ваться на свободе. Первого редактора, Наталью Горбаневскую, арестовали через год, в 1969 г. Несмотря на аресты, «Хроника» выходила целых 15 лет.

  Все эти годы продолжались аресты редакторов: в 1979 г. аре-стовали Татьяну Великанову, в 1980 г. - Александра Лавута, в 1983 г. - Юрия Шихановича. Издание «Хроники» прекратилось в 1983 г. Всего за полтора десятка лет вышли 64 выпуска.

  «Самиздат»

  Очень важной частью диссидентского движения стала самодель-но размноженная литература - «самиздат». Это название полу-шутливо расшифровывали так: «Сам пишу, сам издаю, сам рас-пространяю, сам и отсиживаю за это».

  Литературный самиздат появился ещё в конце 50-х гг. Преж-де всего это были стихи неофициальных поэтов - М. Цветаевой, О. Мандельштама и др. Затем последовали переводы, рассказы, лагерные воспоминания. В 1958 г. в самиздат попал роман Бо-риса Пастернака «Доктор Живаго». Таким образом, распростра-нялись произведения более трёхсот авторов.

  В конце 60-х гг. наряду с литературным возник новый, по-литический самиздат. Это были бюллетень «Хроника текущих событий», правозащитные сборники, а позднее журналы «Вече», «Поиски», «Варианты», «Поединок» и др.

  Перепечатывали самиздатовские произведения чаще всего на пишущих машинках. Передавали из рук в руки друзьям и зна-комым. Правозащитник Людмила Алексеева вспоминала: «Все знали, что надо при этом быть осторожными, но редко кто дей-ствительно был осторожен. Обычно люди сами смеялись над своими конспиративными потугами. Ходил тогда в Москве анек-дот о телефонном разговоре приятелей, обменивающихся сам-издатом: «Ты уже съел пирог, который тебе вчера дала моя жена?»- «Съел». - «И жена твоя съела?» - «Да». - «Ну, тогда пе-редай его Мише - он тоже хочет его попробовать».

  Открытые диссидентские группы

  Во время «процесса четырёх» число писем в защиту подсудимых невероятно возросло. Количество подписей достигло тысячи. Это вызвало немалое беспокойство властей. К «подписантам», как их называли, стали применять жёсткие меры - увольняли с рабо-ты, исключали из партии.

  После этого количество писем протеста заметно уменьши-лось. Диссиденты раздумывали, как придать таким письмам боль-ший вес. Прежде всего, они решили изменить их адресатов. Пись-ма стали направлять не властям, а международной обществен-ности, что вначале выглядело дерзко и непривычно. Затем родилась мысль об организациях - не подпольных, как прежде, а открытых, гласных.

  Такие открытые диссидентские группы стали совершенно новым явлением 70-х гг. Первая из них, под названием «Инициа-тивная группа защиты прав человека в СССР», возникла 28 мая 1969 г. В неё вошли 15 человек (Т. Великанова, Н. Горбаневская, А. Лавут и др.). Первый опыт имел очень большое значение. Как ответят власти? Может быть, немедленно арестуют всю группу це-ликом? Вскоре стало ясно, что власти предпочитают выбороч-ные, постепенные аресты. К 1972 г. из пятнадцати человек были арестованы восемь.

  Конечно, и после этого «успешного опыта» в каких-либо груп-пах состояло лишь меньшинство диссидентов. Но зато количество групп стало расти. В ноябре 1970 г. появился Комитет прав челове-ка, в который входили академик А. Сахаров, В. Чалидзе и др.

  В 1975 г. в Хельсинки был принят Заключительный акт сове-щания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Западные стра-ны признали раздел Германии и послевоенные границы в Европе. В обмен Советский Союз обязался соблюдать права человека.

  Многие диссиденты отнеслись к этому событию неодобри-тельно, как к новой победе советских властей. «Но вдруг среди нас, - вспоминал П. Григоренко, - нашёлся человек, взглянув-ший на Заключительный акт иначе, чем смотрели все мы». Это был профессор-физик Юрий Орлов.

  Он предложил создать Московскую Хельсинкскую группу и следить за тем, как СССР выполняет свои обязательства по пра-вам человека. 12 мая 1976 г. была создана группа в составе 11 че-ловек. В течение года возникли Украинская, Литовская, Грузин-ская и Армянская Хельсинкские группы.

  Аресты их участников начались в феврале 1977 г. В частно-сти, Ю. Орлова приговорили к семи годам заключения. К 1982 г. в заключении оказались 47 участников Хельсинкских групп. Не-смотря на аресты и суды, деятельность Московской Хельсинк-ской группы продолжалась до осени 1982 г. (и возобновилась в 1989 г.).

  Перечисленные группы были далеко не единственными. Например, в 1979 г. возникла группа «Выборы-79», попытавшая-ся выдвинуть кандидатами на выборах А. Сахарова, Р. Медведева и других диссидентов. В июне 1982 г. возникла пацифистская группа «Доверие», действовавшая до 1989 г.

  Политзаключенные

  До середины 60-х гг. интеллигенция даже не подозревала о том, что в стране имеется большое количество политзаключённых. Впервые об этом стало известно в 1967 г. из книги рабочего Ана-толия Марченко «Мои показания». Он попал в политический ла-герь после неудавшейся попытки побега за границу.

  В своей книге Марченко приводил такой характерный слу-чай. Писатель Юлий Даниэль, с которым он оказался в одном лагере, вспоминал свои размышления по дороге туда: «Куда же, думаю, меня повезут? Как в песне поётся: „Куда, куда меня по-шлют?". С кем сидеть придется? Политических-то всех десять лет назад выпустили. Слышал я, правда, что одного киевского еврея посадили то ли за связь с Израилем, то ли ещё за что-то в этом роде. Он да мы с Андрюшкой Синявским - трое; ну, может, ещё десяток-другой наберётся вроде этого еврея. А в Рузаевке-то, го-ворят, тысячи политических. Здорово нас оболванивают, ниче-го не скажешь». А. Марченко впервые рассказал о лагерях эпохи «оттепели», об условиях жизни политзаключенных. Его книга ста-ла настоящим открытием для интеллигенции, да и для всего мира. После выхода в свет этой книги диссиденты начали собирать деньги на помощь политзаключённым и их семьям. В лагеря ста-ли посылать продукты, книги, тёплую одежду и т. п. Сотни лю-дей, оказывающие эту помощь, простую и не грозящую арестом, вовлекались в диссидентское движение.

  Конечно, власти не могли терпеть такого положения и в 1970 г. резко ограничили посылки в лагеря. Теперь можно было посылать только одну продуктовую посылку в год, да и то лишь заключённым, отбывшим половину срока. Посылать книги за-претили. Тем не менее, деятельность фондов помощи политза-ключённым продолжалась в течение 70-х гг. Всерьёз преследо-вать эти фонды начали лишь в начале 80-х гг. Тогда же в Уголов-ный кодекс ввели новую статью. За «нарушение режима» в лаге-ре (например, за голодовку) теперь могли добавлять новые сро-ки заключения.

  30 октября 1974 г. диссиденты впервые отметили День со-ветского политзаключённого. В последующие годы это стало тра-дицией. В политических лагерях родилась ещё одна традиция: ежегодно 10 декабря, в День прав человека, проводить одноднев-ную голодовку.

  4 . Заключение

  диссидентское движение - наиболее радикальное, заметное и мужественное выражение несогласия.

  Начало диссидентскому движению в его классическом варианте было положено в 1965 году арестом Синявского и Даниэле.

  О размахе диссидентского движения можно судить по следующим данным. Председатель КГБ В. Крючков заявил в 1990 г., что всего за «клевету на общественный строй» и «антисоветскую агитацию» осудили 7250 человек. При этом речь шла только о России, только о 60-70-х гг. и только о двух статьях уголовного кодекса. Общее количество осуждённых диссидентов, конечно, значительно превышало названное.

  Инакомыслящие в 70 – 80-е годы жестоко преследовались, многие из них долгие годы провели в тюрьмах, лагерях и в психиатрических больницах. Многие погибли в заключение, среди них Юри Кукк, замечательный украинский поэт Василь Стус, учитель Алекса Тихий, рабочий и писатель Анатолий Марченко. Особо жестоко социально опасной являлась практика использования в политических целях психиатрии.

  Справедливости ради надо сказать, что масштаб политических репрессий в «годы застоя» был несравнимо меньше сталинского.

  Эпоха тоталитаризма, пришедшая в историю в 20в. с тем, чтобы раз и навсегда доказать приоритет политики, идеологии над искусством, наукой, философией, духовной жизнью; над человеческой личностью и ее неповторимым духовным миром; над вечными вопросами и общечеловеческими ответами на них, неожиданно для себя натолкнулась на противодействие своим замыслам и планам всей предшествующей культуры, исторического прошлого, аккумулированного в традициях и человеческой памяти выдающихся творческих индивидуальностей, вставших на защиту вечных ценностей. Поэтому культурно-исторический урок, преподанный тоталитаризмом 20в., заключался в том, что культуру невозможно политизировать, идеологизировать, унифицировать даже средствами беспрецедентного насилия и террора; культуру невозможно переделать в соответствии с идеологическими установками и субъективными убеждениями тех или иных государственных деятелей, даже очень сильных и влиятельных; культура не может стать в 20в. монистической и «одностильной», а творческая индивидуальность не может быть без остатка интегрирована в безличное массовое движение, в аморфную толпу.

  Всесильная политическая партия, единственная в стране... выпуска. Самиздат Очень важной частью диссидентского движения стала самодель­но размноженная литература - «самиздат» ...

• Шпаргалка по Истории (8)

  Шпаргалка >> История

  С существующей обстановкой в стране продолжало оставаться диссидентское движение . Противоречия «развитой социализм» – застой; ... – диспропорции и кризисные явления в эк-ке. Диссидентское движение Диссидентское движение (диссидент от лат. dissidens-несогласный...

Введение


Настоящая работа посвящена изучению диссидентского движения, которое получило наибольшее распространение в СССР в 1960-1980-х гг.

Хронологические рамки исследования охватывают период с середины 1960-х и до середины 1980-х гг. Нижней границей являются годы, когда в СССР обнаруживаются признаки организованного протестного движения, что связывается, в частности, с поддержкой поэта Иосифа Бродского во время суда над ним в 1964 году, акций в поддержку писателей А. Д. Синявского и Ю. М. Даниэля, рядом политических акций против ввода советских войск в Чехословакию в 1968 г. и др. Верхний рубеж хронологических рамок определен снижением активной деятельности диссидентов к середине 1980-х гг. и началом в последующем политики «перестройки» и прекращением преследования диссидентов. Такой выбор временного периода объясняется тем, что он позволяет выявить основные тенденции развития диссидентства как политической формы протестного движения в СССР и представить его в полноценном виде.

Анализ такого крайне интересного явления как диссидентство - актуально. Деятельность диссидентского движения и результаты этой деятельности оцениваются крайне неоднозначно. Этому способствует неоднородность представителей диссидентства СССР, а также субъективный (зависящий от взглядов историка) подход и взгляд многих авторов, исследующих данное общественно-политическое явление.

Актуальность темы исследования определяется рядом проблем, связанных с развитием в Российской Федерации демократических институтов, которые являются неотъемлемой частью правового государства, которым формально объявлено российское государства (ст. 1 Конституции Российской Федерации). Однако, на деле мы имеем далеко не все признаки правового и демократического государства. Это касается, в частности, недостатков в развитии гражданского общества, а так же конкуренции в экономике. Одним из существенных признаков демократического развития общества является наличие реальной политической оппозиции, которая способствует наибольшей сбалансированности общественных отношений. Актуальность данного исследования обусловлена и тем, что диссидентское движение как форма инакомыслия не исчезло полностью вместе с отходом от тоталитаризма, а стало существовать в новых формах и приобрело новые направления и методы. В правовом государстве открытая оппозиция является нормальным явлением, в то время как в СССР она не могла открыто заявлять о себе, и существовала на уровне подпольных объединений.

Исследование диссидентского движение актуально с точки зрения его практического значения. Несмотря на то, что на сегодняшний день гражданские права закреплены и провозглашены Конституцией РФ, на практике они продолжают нарушаться, в первую очередь, государством. В связи с этим стоит отметить, что в современном мире вопрос о правах человека не является решенным полностью.

Публикации о диссидентских движениях (различного толка), изредка появляющиеся, сводятся или к доказательству диссидентского героизма (такие статьи и научные работы преобладали в годы перестройки и начале 90-х годов XX века), или к доказательству того, что правозащитное движение "беспочвенно" и "непрактично". Даже терминология таких материалов остается расплывчатой и неоднозначной: так, термины «диссиденты», «инакомыслящие» и «правозащитники» употребляются практически в одинаковом смысле. Серьезные же научные публикации, содержащие богатый фактографический и документальный материал, можно встретить крайне редко.

Итак, для нашего современного этапа развития общества, общества XXI века, характерны попытки ухода от идеологических штампов в понимании взаимоотношений между властью и оппозицией. Заявка на создание в стране демократического общества (заявка, которая была, по крайней мере, в конце XX века) повышает актуальность осмысления проблемы противодействия власти (всех уровней) и оппозиционных движений, создавших своеобразную атмосферу "единства противоположностей", продиктованных историческими особенностями России, сложившимися здесь неповторимыми обычаями и традициями. Диссидентство является крайне важным феноменом в политической истории СССР. Во время перестройки стали открытыми новые стороны истории диссидентского движения, так как в этот период общество заговорило о том, за что раньше человек мог подвергнуться тюремному наказанию. С периода перестройки (с 1985 года) и стали доступными новые материалы для исследований диссидентского движения.

В результате такого противоборства, политическое протестное движение централизировалось к середине 1960-х гг. в диссидентство, яркими представителями которого стали А.Д. Сахаров, Л.М. Алексеева, Ю.Ф. Орлов, Н.Е. Горбаневская, Е.Г. Боннэр, А.И. Солженицын, А.И. Гинзбург, П.Г. Григоренко, А.Д. Синявский, Ю.М. Даниэль, и др. В отличие от прежних времен (середины 1950-х годов, когда только начинает формироваться протестное движение) диссиденты находили активную поддержку из-за рубежа, их политические трактаты с критикой советской системы (в первую очередь за ограничения политических свобод и нарушения прав человека) распространялись и внутри СССР через "Самиздат". О силе влияния диссидентов свидетельствует, например, тот факт, что вопросы борьбы с ними обсуждались на высшем политическом уровне страны - Политбюро ЦК КПСС, а Председатель КГБ СССР Юрий Андропов лично занимался мельчайшими деталями спецопераций по нейтрализации активных диссидентов, в частности, по организации и реализации решения о лишении советского гражданства и выдворении за пределы СССР А.И. Солженицына в 1974 году, решения о ссылке А.Д. Сахарова в 1980 году в г. Горький3. И вот этот мощный пласт общественных отношений, связанных с функционированием диссидентства как общественно- политического протестного движения в СССР, пока остается вне поля исследований историков права и государства.

Идеологические взгляды и воззрения диссидентов, несмотря на общность критики социалистической системы, не имели вполне определенной единой доктринальной концепции, поскольку включали в себя несколько разных идеологических течений - от «западников» (А.Д. Сахаров)4 до «русской самобытности, земства» (А.И. Солженицын)5 и «патриотов-почвенников» (И.Р. Шафаревич)6. Были и другие менее значимые идеологические течения («новые коммунисты», религиозные, национальные платформы). В основе своей представители различных диссидентских течений не ставили прямого вопроса о целесообразности изменения политического строя в СССР, полагая возможным добиться декларируемых изменений в его рамках. Такая позиция в немалой степени обуславливалась тем, что наиболее влиятельные диссиденты довольно долго позитивно взаимодействовали с советской властью, получая от нее условия работы, награды, премии и т.д. Кроме того, в целом позиции СССР как государства на международной арене были довольно весомыми, о чем свидетельствует, например, тот факт, что диссиденты не получили даже формального ответа ни на одно свое обращение в Комиссию по правам человека ООН о нарушениях прав человека в советском государстве. СССР являлся членом Совбеза ООН, одной из крупнейшей мировой державой, и отдельные нарушения прав человека не могли поколебать позиций СССР в ООН, и тем

более, если сигналы приходили от различных общественных организаций, находившихся на нелегальном положении.

Объект данного исследования - диссидентское движение, включающее в себя различные общественные, политические, социокультурные движения, имевшие различные цели, но объединенные общими требованиями о соблюдении прав человека и предоставлении демократических свобод.

Предмет данного исследования - политические, национальные, религиозные и др. течения диссидентского движения, которые выявились и оформились в 1960 - 1980 гг.

Целью исследования является обзор диссидентского движения в СССР в 1960-1980 годы как явления общественно- политической жизни страны.

Задачами данного исследования являются: выявление истоков диссидентства в СССР, рассмотрение основных течений диссидентского движения, определение целей диссидентского движения и его классификация, изучение практической деятельности этих течений, анализ политики советской власти по отношению к оппозиции, определение места и роли диссидентского движения в СССР в 1960 - 1980-х гг.

Данное исследование построено на принципах объективности и историзма. Для представления более четкой картины результатов данного исследования нами был выбран проблемно-хронологический подход. Методы исторического анализа, а именно, описательный и сравнительно-исторический, позволили наиболее ярко осветить многообразие течений диссидентского движения в СССР.

1.Историография истории диссидентского движения в СССР


Исследование явления диссидента в СССР стало актуальным уже со второй половины 1960-х гг. Одной из первых работ, посвященной рассматриваемой нами проблематике, стал очерк Андрея Амальрика под названием «Просуществует ли Советский союз до 1984 года?». Автор данной работы выделил 3 идеологических направления диссидентского движения. Андрей Амальрик выделил среди диссидентов сторонников марксизма-ленинизма, христианской идеологии и либералов. Выделенные автором данного очерка идеологические направления диссидентского движения поддерживаются историками и сегодня.

Л. М. Алексеева, автор фундаментальной работы по истории диссидентского движения в СССР «История инакомыслия в СССР», собрала и обработала большое количество фактов по данной проблематике, поэтому её труд является важнейшим для исследователей оппозиции в СССР в 1960 - 1970 гг.

Первый этап исследований диссидентского движения в СССР охватывает 1980-е - 1991 гг. На данном этапе историками политическая оппозиция 1960 - 1980-х гг. в СССР была выделена в особую эпоху истории СССР, которую предлагали изучать в университетах. Таким образом, первые спецкурсы по истории диссидентского движения в СССР проводились в Российском Государственном Гуманитарном Университете, в архивах которого хранились документы представителей диссидентского движения, и где была проведена одна из первых конференций, посвященных рассматриваемой проблематике. По итогам этой конференции в 1993 году Л. Богораз и А. Ю. Даниэль выпустили статью «В поисках несуществующей науки (диссидентство как историческая проблема)».

Исследования по истории инакомыслия в СССР проводились и в региональных исследовательских и образовательных учреждениях. Данной проблематике посвящены множество публикаций в периодической печати10, монографии как российских исследователей, так и зарубежных. Второй этап изучения истории диссидентского движения в СССР отмечен появлением диссертационных исследований на соискание степени кандидата исторических наук.

Несмотря на не очень богатую источниковую базу по истории диссидентского движения в СССР, исследования конца 1980 - 1990-х гг. показали, что в истории СССР можно выделить особый этап (диссидентское движение), который заслуживает пристального внимания исследователей, как и вся история СССР.

Среди основных источников можно выделить: информационный бюллетень «Хроника текущих событий», это первый в Советском Союзе неподцензурный правозащитный информационный бюллетень, который распространялся через самиздат. Первый номер увидел свет 30 апреля 1968 года. Назывался он иначе: «Год прав человека в Советском Союзе», а «Хроника текущих событий» (по названию передачи на радио Би-би-би) - это был подзаголовок. Но вскоре подзаголовок стал названием, которое в быту сократили и стали говорить просто о «Хронике».

В самиздате вышло 63 номера (по нумерации - 64) бюллетеня. 59-й номер не появился, так как был перехвачен КГБ 20 февраля 1981 года. Последний, 64-й номер датирован 30 июня 1982 года. Итого бюллетень продержался четырнадцать лет. Был подготовлен и 65-й номер, но его так и не распространили.

год был объявлен ООН годом прав человека, в честь двадцатой годовщины принятия ООН Всеобщей Декларации прав человека. В СССР этот год начался с судебного процесса над А. Гинзбургом, Ю. Галансковым, А. Добровольским и В. Лашковой - одного из самых громких политических дел брежневской эпохи, что и подтолкнуло авторов издать неподцензурный бюллетень.

Первые два номера подготовила Наталья Горбаневская. Третий, вышедший после демонстрации на Красной площади, - детище Юлия Кима, Петра Якира и Ильи Габая. Составители ХТС не объявляли открыто своих имён.

Структура бюллетеня начала определяться уже в первых его выпусках.

«Хроника» делилась на две части. Первая - содержала подробное изложение главных, на взгляд составителей, событий, произошедших между датой, которой был помечен предыдущий выпуск, и датой нынешнего номера. Вторая состояла из постоянных рубрик, составленных по тематическому и, даже отчасти, жанровому признаку: «аресты, обыски, допросы», «Внесудебные преследования», «В тюрьмах и лагерях», «Новости Самиздата», «Краткие сообщения», «Исправления и дополнения». Первоначальная рубрикация, увеличивалась и усложнялась за счёт новых проблем, попадавших в поле зрения правозащитников. Так, вскоре появились рубрики «Преследования верующих», «Преследования крымских татар», «Репрессии на Украине».

«Хроника текущих событий» занимает особое место в истории диссидентского движения не только из-за того, что выходила так долго. Продукт своего времени, этот бюллетень был первым и единственным, - писавшим исключительно о гонениях сначала на интеллигенцию вообще (преимущественно в Москве), потом - на участников различных национальных, религиозных и эмиграционных движений по всему Советскому Союзу. Он стремился узнать и сообщить людям обо всем, что происходило в стране и что власти пытались скрыть. На его страницах излагались, по возможности сдержанно и спокойно, только факты без всяких (за редким исключением) комментариев, толкований и оценочных суждений. «Хроника» служила источником информации для большей части других самиздатских журналов.

Впоследствии по ее образцу стали издаваться два других бюллетеня. Первый из них, «Бюллетень В», начал выходить в 1980 году. В 1983 году он уточнил вою специфику: здесь накапливается информация, готовятся материалы и черновые наброски, которые могут пригодиться для других публикаций.

Так же стоит отметить «Бюллетень» Инициативной группы защиты прав инвалидов в СССР. Прямо в день возникновения, 20 мая 1978 года, Инициативная группа защиты прав инвалидов в СССР выпустила первый номер самиздатского

«Бюллетеня», на первой странице которого были указаны персональные данные главного редактора - Валерия Фефелова. Всего появилось четырнадцать номеров: восемь - между 20 мая 1978 года и 20 февраля 1980 (то есть за двадцать один месяц) и еще шесть, с девятого по четырнадцатый, - за двадцать один месяц, до июня 1982 года.

В «Бюллетене» рассказывалось главным образом о трудностях, с которыми сталкивались инвалиды в СССР, и публиковались документы Группы. Кроме того, в журнале печатались письма, с которыми правозащитники обращались к советским и зарубежным адресатам. Журнал был в полном смысле слова рупором Группы.

Так же среди значимых источников можно выделить: мемуары Л. М. Алексеевой «Поколение оттепели», в этой книге Людмила Михайловна рассказывает о своей жизни (начиная с раннего детства), о времени в котором ей и ее друзьям-правозащитникам довелось жить и сделать свой выбор. Надо отметить, что впервые эта книга вышла на английском языке в США (Издательство Литтл Браун) в 1990 году. В русском издании, вышедшем в 2006 году, есть дополнение - дано слово самим шестидесятникам. Собеседниками стали Яков Михайлович Бергер и Сергей Адамович Ковалев. Они оба достойно представляют поколение оттепели. В беседе они обсуждают кого само поколение шестидесятников считает шестидесятниками, чем отличается это поколение от предшествовавших и последующих и каков вклад шестидесятников в российскую историю и современность. Расшифровка магнитофонной записи этой беседы составила заключительную главу вместе с заметками на эти же темы известного экономиста Евгения Григорьевича Ясина.

Так же можно отметить мемуары Андрея Амальрика «Записки диссидента». Первое издание этой книги вышло в издательстве "Ардис" уже после гибели автора в автокатастрофе осенью 1980 года. В книге хорошо описаны будни советских лагерей, изложен опыт общения с иностранными журналистами (Амальрик наиболее активно из всех диссидентов общался с иностранными корреспондентами), описана история создания сборника

«Процесса четырех», который он написал вместе с Павлом Литвиновым (о суде над Александром Гинзбургом, Юрием Галансковым, Алексеем Добровольским и Верой Лашковой).

Так же важна работа Александра Подрабинека «Карательная медицина» (1977), в которой собраны материалы о политических злоупотреблениях психиатрией в СССР, преданы огласке списки людей, насильно помещенных в психиатрические больницы. Подрабинек приводит имена двухсот человек, ставших жертвами злоупотреблений. Он очень точно объясняет, почему столько людей предпочитают не верить, «что здоровых людей калечат в сумасшедших домах за инакомыслие; используют пытки, физические истязания под прикрытием белого халата».

Книга дала толчок, и с 1977 года такие списки начинает, в свою очередь, публиковать Информационный бюллетень Комиссии по расследованию использования психиатрии в политических целях. Там приводятся конкретные случаи, имена, подробности жизни и деятельности; таким образом, таким образом, люди и факты выходят из безвестности.

Международная общественность все больше осознает происходящее. VI Всемирный психиатрический конгресс четко ообозначает переворот в

общественном мнении. Конгресс начинается 28 августа 1977 года в Гонолулу, и на него собирается более четырех тысяч психиатров из семидесяти стран, в том числе и из СССР. Незадолго до открытия Рабочая комиссия Александра Подрабинека призывает участников осудить использование психиатрии в политических целях.

Информации более чем достаточно и результат налицо. Единогласно принятая Гавайская декларация определяет этические нормы работы психиатров и требует от них не уступать государственным органам, если это входит в противоречие с медицинской этикой. Как подчеркивает Рабочая комиссия по психиатрии, «впервые такая многочисленная и представительная организация, как Международная ассоциация психиатров, прямо и недвусмысленно указала Советскому Союзу на недопустимость использования психиатрии в политических целях».

На сегодняшний день историография истории диссидентского движения в СССР ещё не до конца сформировалась. Во времена советской власти изучение политической оппозиции 1960 - 1980-х годов не могло существовать. Первые работы, посвященные диссидентскому движению в СССР стали появляться во второй половине 1980-х гг. Поэтому первый период в истории исследований диссидентского движения в СССР охватывает 1980 - 1991 гг.

На первом этапе изучения истории инакомыслия в СССР были намечены и выделены основные направления исследований по данной проблематике. В 1980- 1991 гг. в историографии диссидентского движения в СССР были сформированы два аспекта или ветви: официальная и альтернативная18. Ярким представителем первой ветви считается Н. Н. Яковлев. Его работа (заказанная органами КГБ) является исследованием по истории диссиденства в СССР, в котором собраны сведения, целью которых было стремление обозначить диссидентское движение в СССР как чужеродное и внедренное в результате деятельности ЦРУ.

Сам Н. Н. Яковлев не считает политическую оппозицию 1960 - 1980-х гг. именно движением, не уделяет внимание причинам возникновения инакомыслия в СССР, а диссидентское движение он называет операцией «Права человека», автором которой является ЦРУ.

В подобном ключе была создана работа А. О. Белова и А. А. Шилкина «Диверсия без динамита», в которой авторы говорят о том, что в СССР в 1960 - 1980-хх гг. действовала разведка империалистических держав, целью которой была осуществление подрывной работы против СССР.

Авторы работы «Диверсия без динамита» делали попытки донести до читателя, что Запад ведет антисоветскую психологическую войну, тем самым выступали против представителей религиозного направления диссидентского движения и их сторонников-правозащитников. По их мнению, свобода церкви не была ограничена советской властью, а диссиденты религиозного направления диссидентского движения преследовали меркантильные цели, потому что объективных причин для возникновения инакомыслия в СССР авторы работы не находили19. Вывод авторов о том, что свобода церкви не была ограничена, мягко говоря, не соответствует действительности. Когда Хрущёв сошел с политической сцены, Совет по делам РПЦ был заменен Советом по делам религий при Совете министров СССР. Представление о деятельности этого органа дает просочившийся на Запад документ, подзаголовок которого говорит сам за себя:

«Церковные кадры и меры по ограничению их деятельности рамками закона». После смерти Алексия ЦК, основываясь на мнении Совета по делам религий и КГБ, одобряет избрание патриархом Пимена. Совет контролирует работу Синода, назначает его членов, руководит набором студентов в духовные семинарии. Совет «добивается формирования у слушателей духовных школ патриотизма». Словом, Совет, управлял всей церковной жизнью, а вся деятельность церкви должна была сводиться к формальному отправлению треб. Альтернативная ветвь исследований диссидентского движения в СССР начинается с работы Л. А. Алексеевой, в которой автором представлено систематизированное описание истории диссидентского движения в СССР.

Вторая половина 1980-х гг. отмечена в истории СССР демократизацией и гласностью политики М. С. Горбачева. В общественно-политической сфере в те годы наблюдались следующие изменения: постепенное возрастание значения средств массовой информации, переоценка ценностей, а также утрата КПСС монополии на политическую власть23. В связи с этими процессами в научном мире приобрели актуальность исследования диссидентского движения в СССР. Имена и события, связанные с диссидентством, стали упоминаться в печатных изданиях вместе с возникновением необходимости восстановить справедливость по отношению к незаконно репрессированным политическим деятелям и простым гражданам.

Проблематика диссидентского движения в отечественной истории приобрела в 1980-х гг. сложный и дискуссионный характер. Оценки диссидентского движения в СССР были противоположными, некоторые историки считали инакомыслие негативной стороной общественной мысли, а другие считали диссидентов героями и мучениками. В одной из работ В. П. Соловьева и Е. М. Клепиковой можно встретить утверждение, что диссидентство в СССР являлось западным мифов, а не русской реальностью. Со схожей точкой зрения выступала Е. Ю. Зубкова. Она высказывает мнение, что в диссидентских кругах преобладает нигилистическая направленность, разоблачительный пафос оказывается выше позитивных идей, что создало вокруг диссидентов атмосферу общественного вакуума, и не дало ему получить поддержку широких слоев общества.

Участники диссидентского движения Л. Д. Богораз и С. А. Ковалев считали диссидентов зачинщиками радикальных преобразований в 1960 - 1980-х гг. А В. П. Белецкая в своей работе «Судьба и совесть», посвященной судьбе ученых физиков А. Д. Сахарова и Ю. Ф. Орлова, характеризует диссидентов как общественных героев, а не как врагов народа.

Один из организаторов «Комитета прав человека» В. И. Чализде в своей работе «Заря правовой реформы (апрель - июнь 1989)» характеризует начальный этап перестройки, советское право и его соотношение с правами человека.

Определение терминов «диссидент» и «правозащитники» можно встретить в материалах сборника «Диссиденты, 50/50. Опыт словаря нового мышления», авторами которого являются Л. Д. Богораз, А. Ю. Даниэль и М. П. Окутурье. Они провели подробный анализ диссидентского движения со стороны самих его представителей и противников. Авторы работы считают диссидентское движение положительным феноменом в истории СССР.

Борьбе диссидентов за соблюдение прав человека посвящена работа М. М. Мейера, вышедшая в 1990 году.

Первый этап исследований истории диссидентского движения в СССР завершает работа Л. Богораза и А. Ю. Даниэля «В поисках несуществующей науки (диссидентство как историческая проблема)»26 1993 г. В данной статье, опубликованной в журнале «проблемы Восточной Европы», рассматривались такие явления, как диссидентское движение, инакомыслие в СССР, проблема их взаимоотношений, периодизация истории диссидентского движения и его хронология, формы диссидентской активности и социальный состав. Авторы выделяют три формы диссидентского протеста:

Первая: речь идет о специфических акциях протеста, связанных, с правозащитной проблематикой: петиции властям, «открытые письма», предающие гласности факты нарушения прав человека в СССР27.

Вторая: любая деятельность, соответствующая определенным принципам; гласность, ненасилие, апелляция к праву. Мотивация и внешняя направленность этой деятельности могут быть самыми разнообразными: от распространения учения Кришны до свободы эмиграции для советских евреев28.

Третья: диссидентсвом является любое скрытое или явное противодействие тоталитаризму во всех сферах, независимо от того, влечет ли оно за собой репрессии, или нет. Таким образом, к диссидентской активности относится, в сущности, любое проявление общественной жизни.

Все эти проблемы остаются актуальными в истории СССР и на сегодняшний день. Авторы статьи «В поисках несуществующей науки (диссидентство как историческая проблема)» подводят итог первого этапа исследований диссидентского (поиск корней диссиденства) движения в СССР и ставят проблемы второго этапа изучения данного явления. Подводя итог, авторы приходят к мысли, что правозащитная активность родилась, главным образом, из культурного нонконформизма (недаром свобода творчества и свобода слова была главным тезисом, которые отстаивали первые правозащитники).

В 1990-х гг. начался второй, постсоветский этап историографии диссидентского движения в СССР. С этого времени наблюдались возрастание интереса к правозащитному движению и увеличение количества опубликованных исследовательских работ, посвященных диссидентству. Исследователи данного явления стали работать в коллективах для создания монографии. Одна из таких коллективных монографий называется «Наше отечество. Опыт политической истории» под редакцией С. В. Кулешова и посвящена не только изучению политических движений, партий и организаций, но и сопротивлению тоталитарному режиму.

Развитие историографии диссидентского движения показало, что фундаментальными и наиболее важными для исследования данной проблематики являются работы самих участников правозащитного движения, но не их мемуары, а их исследовательские работы в области истории и правоведения. Одними из таких наиболее значимых работ являются не только монография Л. А. Алексеевой, но и статья Л. Д. Богораза, В. А. Голицына, С. А. Ковалева, где авторы дают характеристику диссидентского движения, говорят о его целях, способах взаимодействия с властями и общественностью, о правовой основе этого движения и т. д. В этой работе правозащитное движение характеризуется как наиважнейшее проявление общественной активности, но не как метод политической борьбы.

Проблеме взаимоотношений советской власти и представителе диссидентского движения посвящена монография Р. А. Медведевой, где автор уделяет внимание деятельности КГБ при Ю. В. Андропове.

Одной из ярких работ, опубликованных в постсоветское время по данной проблематике, является статья Ю. Ф. Лукина об особенностях развития диссидентского движения, которое представляет собой, по мнению автора, духовно-нравственную оппозицию тоталитарному режиму.

Обзор важнейших документов, связанных с историей диссидентского движения в СССР, представлен в работе А. Б. Безбородова, М. М. Мейера, Е. И. Пивоварова. Авторы учебного пособия подробно описывают события в жизни общества 1960 - 1080-х гг., выделяют и характеризуют этапы диссидентского движения, называют диссидентов людьми, открыто конфликтующими с властями по поводу установок в различных сферах общественной жизни. В этой работе отмечено, что центральной силой диссидентов и точкой пересечения всех связанных с ними движений (политических, религиозных и др.) являются правозащитники.

Причины возникновения диссидентства и процесс его становления за весь период существования СССР раскрывается в работе А. А. Данилова, который внес огромный вклад в историографию диссидентского движения. А. А. Данилов раскрывает смысл понятий «диссидентство» и «инакомыслие», выделяет этапы истории правозащитного движения и его значение в отечественной истории. Автор в своей работе излагает краткую хронику событий диссидентского движения.

Одна из первых исследовательских работ, касающихся роли научно- технической интеллигенции в правозащитном движении принадлежит А. Б. Безбродову. По мнению профессора, кроме правозащитников, ядром диссидентского движения являлась также научная и творческая интеллигенция. Как считает автор, роль интеллигенции в диссидентском движении можно считать темой для исследовательских работ. Правозащитная активность научной интеллигенции, по мнению А. Б. Безбородова, тесно связана с событиями, происходившими в диссидентском движении. Автором в работе уделяется особое внимание общественно-политической деятельности А. Д. Сахарова, являвшегося «духовным лидером» диссидентов. А. Б. Безбородов в своем исследовании делает вывод о том, что не стоит высоко оценивать вклад диссидентского движения в политическую жизнь, но и преуменьшать их значимость в смене политического режима тоже не стоит. Оценка профессора А. Б. Безбородова мне наиболее близка. Диссиденство - это прежде всего борьба за неотъемлемые права личности. Борьба, в которой есть свои принципы: уважение к закону, отказ от насилия, прозрачность, - отличающие диссидентов от всех других противников власти. Все это - результат исторического процесса, который начался после смерти Сталина и оформился в середине 1960-х годов. Конечно, это узкий круг интеллигентов, но он, безусловно, повлиял на изменение общественно-политической обстановки в СССР.

Наиболее крупной работой зарубежных авторов по исследованию диссидентского движения в СССР, является монография коллектива авторов, подготовленная в Колумбийском университете под редакцией Р. Текеса32. В ней рассматриваются вопросы государственной политики и идеологии советского государства и альтернативная идейно-нравственная позиция диссидентов. По мнению авторов, борцы за гражданские права являются противниками советской власти, а само инакомыслие - продуктом советской политической системы, построенной на принудительном инакомыслии. Авторами довольно подробно рассмотрен самиздат, в частности, «Хроника текущих событий».

Как считает О. К. Антропов, среди представителей диссидентского движения особую активность проявляла творческая, научная, техническая интеллигенция. Большинство исследователей данной проблематики, в том числе и сами диссиденты, характеризовали диссидентское движение не как политическое, а как нравственное. Однако О. К. Антропов считал, что правозащитное движение имело политические цели, а методы борьбы за соблюдение прав человека и способы взаимодействия с властью и общественностью не политическими.

Причины возникновения диссидентского движения в СССР подробно представлены в монографии М. Я. Геллера и А. М. Некрича, хронологические рамки которой затрагивают период от времен Первой мировой войны до распада СССР и начала постсоветского периода. Проанализировав уникальные документальные источники, М. Я. Геллер и А. М. Некрич раскрывают процесс становления диссидентского движения в СССР и формирования оппозиции.

А. Ю. Даниэль посвятил одну из своих статей корням и истоками диссидентского движения в СССР. Исследователь уделил особое внимание культурно-историческому аспекта мнению А. Ю. Даниэля, именно критика культа И. В. Сталина положило начало возникновению правозащитного движения.

Из числа работ зарубежных исследователей диссидентского движения в СССР можно выделить труд К. Эндрю и О. Гордиевского. Их работа посвящена деятельности Андропова, связанной с подавлением диссидентского движения. К. Эндрю и О. Гордиевский отмечают, что Ю. В. Андропов использовал уточненные способы борьбы с диссидентами, а вовсе не сочувственно к ним относился. В работе авторы отмечают, что при Ю. В. Андропове диссидентов перестали судить, как Синявского и Даниэля, но начали отправлять на лечение в психиатрические больницы.

На основе представленного историографического обзора истории диссидентского движения в СССР можно отметить, что первый этап развития историографии данной проблематики связан с отменой цензуры во второй половине 1980-х гг., с появлением публикаций изъятых ранее из доступа документов и воспоминаний представителей диссидентского движения. Первый этап истории изучения диссидентства в СССР отмечен накоплением сведений о правозащитном движении.

В заключение можно отметить, что второй этап историографии диссидентского движения отмечен накоплением информации о диссидентском движении, и более глубоким и объективным её анализом, а также возрастанием интереса к различным направлениям правозащитного движения и введением новых источников в научный оборот.


1 Истоки, формирование и тенденции развития диссидентского

движения в СССР


Явление «диссидентство» было активным в СССР в 1960 - 1980 гг. Диссидент с латыни означает «несогласный», «инакомыслящий». Сформировалось диссидентское движение на основе подпольных организаций, собраний и кружков. Основателями этих собраний, как правило, была молодежь, а зарождаться диссидентское движение начало после завершения Великой Отечественной войны. Сильно повлияли на формирование диссидентского движения проведение XX съезда КПСС, а также обсуждение вопроса о культе личности И. В. Сталина, что привело к критике всей общественной системы того времени.

Открытый и гласный характер диссидентское движение приобрело в 1960- х гг. Участниками и основателями диссидентского движения были такие категории населения, как интеллигенция, верующие слои населения некоторые национальные меньшинства.

Касаемо идеологии диссидентского движения в СССР, можно отметить отсутствие её единства. В литературе диссидентов связывают с интеллигенцией, имеющей либеральные взгляды и западнический настрой35. Несмотря на существование противоположности «западников», и «славянофилов», среди тех и других представителей русской общественной мысли наблюдались проявления диссидентского движения.

Диссидентское движение в СССР претерпело в своем развитии полный цикл - от зарождения (со второй половины 1950-х гг.) и до завершения нелегальной деятельности с одновременной трансформацией таковой в легитимные формы, что стало возможным на рубеже 1990 г., то есть в последние годы существования СССР. Обращаясь к истокам диссидентского движения, следует заметить, что после периода массовых политических репрессий 1930-х гг. в СССР на длительное время установился безальтерный политический курс развития страны - это путь строительства социализма и коммунизма при руководящей и единственной правящей партии - ВКП (б)-КПСС. В высшей властной элите конфликты возникали исключительно по локальным вопросам, что можно охарактеризовать как подковерную, внутрепартийную борьбу, в том числе за высшие руководящие посты. В этом контексте ситуация кардинально не изменилась и в первые годы после смерти Сталина. Новое руководство страны (Никита Сергеевич Хрущев и его сторонники) провозгласило курс на демократизацию жизни общества, что, собственно, и предопределило название «оттепели» как периода, заметно отличающегося от предшествующего сталинского периода по психолого-политическому состоянию советского общества. Особое внимание при этом было сосредоточено на необходимости укрепления законности. Так, уже 4 апреля 1953 г. прошла реабилитация по «делу врачей», в рамках которого предстояло выявить и, с большой долей вероятности, расстрелять еще одну группу «контрреволюционеров». С лета 1953 г. началась массовая реабилитация коммунистов (старых большевиков), привлеченных к ответственности в 1930-е - начало 1950-х гг. В 1954 г. были реабилитированы жертвы так называемого «ленинградского дела». Всего с начала 1954 г. до начала 1956 г. Военной коллегией Верховного Суда СССР были реабилитированы 7679 человек, многие из которых - посмертно36 . В 1957 г. были реабилитированы осужденные в 1937 г. Тухачевский и ряд других военачальников. В сентябре 1953 г. были ликвидированы «Особое совещание» при МВД СССР и другие чрезвычайные внесудебные органы (так называемые «тройки» НКВД) и тем самым был отменен внесудебный порядок рассмотрения уголовно-политических дел. Устанавливалось, что дела о контрреволюционных и иных преступлениях рассматриваются в обычном процессуальном порядке. Реорганизации подверглись и правоохранительные органы. В марте 1954 г. за счет выведения из

МВД СССР соответствующих подразделений был образован Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР. Спустя некоторое время была устранена чрезмерная централизация руководства органами внутренних дел. Были расширены полномочия местных Советов депутатов трудящихся и их постоянных комиссий, которые ведали вопросами укрепления правопорядка на подведомственных Советам территориях. Этот процесс не смогла остановить и развернувшаяся борьба за личную власть в стране между бывшими «соратниками», работавшими рядом со Сталиным и в целом разделявшими новый курс. Новый пост-сталинский лидер Н.С. Хрущев сумел довольно быстро подмять под себя верхние эшелоны партийной бюрократии и получил простор для проявления собственной инициативы.

Хрущев избрал путь умеренной (минимальной) либерализации. Были определены ее пределы: реформы должны были подтолкнуть развитие производства, особенно в разоренном аграрном секторе экономики; снять явное перенапряжение и усталость общества от искусственно подстегиваемой «мобилизационной готовности» и отражения происков все новых «внутренних и внешних врагов» и в конечном итоге несколько улучшить жизнь простых советских людей. Упор при этом был сделан на активное использование достижений научно-технического прогресса, развитии промышленности, улучшении качества выпускаемой продукции. Вместе с тем в целом народное хозяйство продолжалось двигаться по привычному экстенсивному пути. Все принимавшиеся меры носили характер государственных мобилизационных программ и никак не затрагивали самого хозяйственного механизма.

Как мне кажется, данное обстоятельство послужило почвой, на которой позже станут произрастать ростки критики и недовольства существующей социально-политической системой, которые, однако, как будет показано, тогда, в середине 1950-х гг., имели очаговый характер, критика касалась отдельных сторон жизни общества, а носителями этих только-только зарождающихся настроений становились представители творческой и научной интеллигенции. Здесь следует подчеркнуть, что еще недавно победоносно завершилась Великая Отечественная война, достаточно активно восстанавливалось народное хозяйство, и даже имеющиеся недостатки общественного развития еще не давали оснований ставить вопрос о смене политической системы (в полной мере диссиденты поставят такой вопрос значительно позже, уже после кризиса в начале и возрождения в конце 1980-х гг.)

Очевидно, что эта прослойка общества (наиболее активная, неравнодушная интеллигенция) возлагала определенные надежды на позитивные изменения в обществе как следствие решений XX съезда КПСС. И действительно, нельзя не признать, что Советский Союз становился все более открытым для мира, учащались культурные международные контакты38. В 1957 г. в Москве был проведен Международный фестиваль молодежи и студентов. Была в некоторой степени расширена гласность. В частности, возникли новые журналы «Юность», «Молодая гвардия», «Москва», «Наш современник». Усилились позиции демократически настроенной интеллигенции. После появления повести Солженицына многие стремятся опубликовать свои воспоминания. Начиная с декабря 1962 года редакции журналов и издательства получают огромное количество рукописей: это рассказы, дневники, романы о репрессиях, лагерях и коллективизации. Каждый хочет дополнить, расширить, развить тему, лично поучаствовать в этой, как оказалось, жизненно необходимой работе памяти. Появилось даже что-то вроде жанрового определения «лагерной литературы», которая созвучная издавна существующей в России традиции и не имеет ничего общего в казенным социалистическим реализмом. Особую роль сыграл журнал «Новый мир», возглавляемый Александром Твардовским. Именно здесь была опубликована повесть тогда еще приласканного властями писателя, будущего диссидента Александра Исаевича Солженицына «Один день Ивана Денисовича», приподнявшая завесу молчания над историей ГУЛАГа. Проблема разоблачения сталинизма была поднята, в частности, А. Твардовским в поэме «За далью даль» и др. Начали публиковаться молодые поэты: Б. Ахмадулина, А. Вознесенский, Б. Окуджава, Е. Евтушенко, Р. Рождественский, чьи стихи впоследствии завоевали большую известность. Активизировалась деятельность театральных режиссеров: А. Лобанова - в Ленинградском театре комедии; О. Ефремова - в Московском театре им. Ермоловой. О. Ефремов организовал студию молодых актеров, ставшую впоследствии театром «Современник». После XX съезда начался подъем в кинематографическом искусстве. Был создан ряд выдающихся фильмов, вошедших в сокровищницу мирового киноискусства: «Летят журавли», «Тихий Дон», «Сорок первый»,

«Весна на Заречной улице» и др. В мире литературы и искусства реабилитированы ряд имен: Ю. Тынянов, М. Булгаков, И. Бабель. Однако, эти тенденции проходили по верхним слоям общественно-политической системы и отражали стремление власти отмежеваться от недавнего во многом мрачного сталинского прошлого; глубинные же процессы в советском обществе оставались неизменными - так, его политическая и экономическая основа оставалась незыблемой - это касалось, прежде всего, принятой еще при Сталине Конституции СССР 1936 г. (власть принадлежит Советам депутатов трудящихся при руководящей роли КПСС) и закрепленной в ней государственной собственности на средства производства. По этим позициям хрущевская «оттепель» практически ничего не изменила. Еще в мае 1957 года Хрущёв и Политбюро критиковали писателей и художников за то, что они слишком много себе позволяют, прикрываясь решениями XX съезда. В конце 1962-го года, сразу после публикации повести Солженицына, гайки закручиваются еще жёстче. 1 декабря Н. С. Хрущёв, посетив выставку художников - авангардистов, обругал их «педерастами» и назвал себя сталинистом в области искусства. Через несколько дней, во время встречи с представителями творческой интеллигенции, он в своей не слишком изысканной манере, недвусмысленно заявил: «надо, чтобы мы вас поддерживали и вы нас. А кто не хочет, паспорт дадим!» На новой встрече в марте он высказывается еще резче и, кажется, кладет конец десталинизации: «Сталин был деспот. Но деспотизм свой использовал в интересах партии». Не изменился и принципиальный подход к духовной сфере. Общественные науки, литература, искусство по-прежнему должны были быть проводниками идеологического курса партии, опираться на «партийность», классовый подход, социалистический реализм. КПСС четко обозначала допустимые границы критического осмысления прошлого и настоящего. Так, в ответ на призывы общественности отменить постановления ЦК по идеологическим вопросам (1946-1948 гг.) было категорически заявлено, что они «сыграли огромную роль в развитии художественного творчества по пути социалистического реализма» и в своем «основном содержании сохраняют актуальное значение».

И довольно скоро после непродолжительного периода относительно более свободного творчества для творческой интеллигенции стали наступать не лучшие времена. Так, систематически разносной критике за «идеологическую сомнительность», «недооценки руководящей роли партии», «ревизионистские настроения и формализм» подверглись писатели и поэты (А. Солженицын, Ю. Гроссман, Д. Гранин, В. Дудинцев, А. Вознесенский), режиссеры (М. Хуциев и др.), ученые-гуманитарии. Пределы так называемой «десталинизации» наглядно показало «дело Пастернака». В 1955 г. Б. Пастернак написал роман «Доктор Живаго». Советские литературные журналы сочли роман не пригодным к публикации. Роман вышел за границей и был удостоен Нобелевской премии. Это вызвало недовольство властей. Бориса Пастернака заставили отказаться от премии и он был исключен из Союза писателей. Личная неуравновешенность Н. С. Хрущева, сочетающаяся с его очень слабым и поверхностным пониманием специфических вопросов культуры, приводила к эксцессам, сильно снижавшим его авторитет. В этом контексте следует заметить, что отношение властной элиты к лицам, «посягающим» на советский государственный строй, также оставалось крайне отрицательным. Так, 14 декабря 1956 г. на Президиуме ЦК КПСС был обсужден проект письма ЦК КПСС к партийным организациям с красноречивым названием: «Об усилении работы партийных организаций по пресечению вылазок антисоветских, враждебных элементов». Это письмо, решение о подготовке которого было принято после известных событий в Венгрии, составляла комиссия Президиума ЦК КПСС, в составе секретарь ЦК КПСС, кандидат в члены Президиума ЦК Л. И. Брежнев (председатель комиссии), Г. К. Маленков - заместитель председателя Совмина СССР, член Президиума ЦК, А. А. Аристов - секретарь ЦК, Н. И. Беляев секретарь ЦК, И. А. Серов - председатель КГБ СССР, Р. А. Руденко - генеральный прокурор СССР. Проект письма был одобрен, немного подредактировано название - в окончательном виде оно выглядело так: «Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских, враждебных элементов».

декабря 1956 г. (стоит обратить внимание, что это все проходит уже после XX съезда КПСС) было принято решение разослать это письмо во все союзные республики, в крайкомы, обкомы, горкомы и райкомы партии для обсуждения во всех первичных партийных организациях. Этот партийный документ во многом характеризует позицию власти в части подхода к деятельности по противодействию «антисоветским проявлениям». В письме, в частности, указывается: «Центральный комитет Коммунистической партии Советского Союза считает необходимым обратиться ко всем парторганизациям... для того, чтобы привлечь внимание партии и мобилизовать коммунистов на усиление политической работы в массах, на решительную борьбу по пресечению вылазок антисоветских элементов, которые в последнее время, в связи с некоторым обострением международной обстановки, активизировали свою враждебную деятельность против Коммунистической партии и Советского государства». Далее констатируется об имеющей место за последнее время «активизации деятельности антисоветских и враждебных элементов». Прежде всего - это «контрреволюционный заговор против венгерского народа», задуманный под вывеской «фальшивых лозунгов свободы и демократии» с использованием «недовольства значительной части населения, вызванное вызванного тяжелыми ошибками, допущенными бывшим государственным и партийным руководством Венгрии». В письме недвусмысленно признавалось непосредственное воздействие венгерских событий на ситуацию в стране и даже в партии.

В этой связи, в частности, указывалось: «Под воздействием международной реакции жалкие остатки антисоветских элементов в нашей стране, будучи враждебно настроены против социалистического строя, пытаются использовать в своих гнусных целях все еще имеющиеся у нас трудности... При этом они умело используют политическую беспечность и обывательское благодушие некоторых коммунистов и руководителей партийных организаций, вражеские действия прикрывают фальшивыми словами о критике и самокритике, лозунгами борьбы "за демократию"... Конечно, носители таких чуждых взглядов составляют ничтожную долю среди многих миллионов советских людей. Между тем, есть немало примеров, когда коммунисты и партийные руководители решительно не пресекают антисоветскую пропаганду, не дают отпора вражеским вылазкам. Более того, есть и такие "коммунисты", которые, прикрываясь партийностью, под флагом борьбы с последствиями культа личности, скатываются сами на антипартийные позиции, допускают демагогические выпады против партии, подвергают сомнению правильность ее линии. Опасно и недопустимо, когда партийные организации ведут себя пассивно, нередко проходят мимо этих фактов... не дают организованного отпора антипартийным и демагогическим выступлениям и не принимают решительных мер к пресечению деятельности антисоветских, враждебных элементов. Надо прямо сказать, что партийные организации в ряде случаев забывают о том, что против антисоветских, враждебных элементов партия всегда вела и впредь будет вести непримиримую и самую решительную борьбу».

В письме сообщалось о многочисленных примерах распространения

«расширительной» критики культа личности - критики не только личности Сталина, но и порядков, приведших к появлению того, что было названо

«культом личности». Из письма следовало, что наиболее подверженным этим идеям оказалась молодежь, студенчество, а также творческая и научная интеллигенция (представители именно этих категорий населения и составят позже основу диссидентства). Отмечалось, что антисоветские выступления среди молодежи были в Москве, Свердловске, Каунасе, Таллине, Ереване. В качестве примера приводилось выступление на комсомольской конференции Уральского политехнического института в Свердловске студента Немелкова, которого поддержали участники конференции, а партийные руководители не смогли дать ему отпор, поддержка литовскими студентами венгерских

«повстанцев». И уже тогда партийное руководство во главе с Никитой Хрущевым стало все более открыто показывать свое недовольство интеллигенцией. Я полагаю, что основная причина этого заключалась не в особенностях вкуса самого Н. С. Хрущева, а именно в антисоветских настроениях, которые имели место среди данной прослойки советского общества. В этом смысле характерно следующее место рассматриваемого нами письма ЦК КПСС: «За последнее время среди отдельных работников литературы и искусства, сползающих с партийных позиций, политически незрелых и настроенных обывательски, появились попытки подвергнуть сомнению правильность линии партии в развитии советской литературы и искусства, отойти от принципов социалистического реализма на позиции безыдейного искусства, стали выдвигать требования «освободить» литературу и искусство от партийного руководства, обеспечить «свободу творчества», понимаемую в буржуазно-анархистском, индивидуалистическом духе». В качестве примера приводилось выступление К. Паустовского в защиту книги В. Дудинцева «Не хлебом единым», негативное мнение О. Берггольц по поводу постановлений ЦК КПСС по вопросам литературы и искусства, принятых в 1946-1948 гг., критиковались и редколлегии журналов «Вопросы истории», «Вопросы философии», где якобы «искажались» вопросы социально-политической истории страны и общественной мысли.

Отчеты с мест об итогах обсуждения этого письма ЦК КПСС полны примеров открытого проявления недовольства, в том числе и среди самих членов коммунистической партии, причем это недовольство было делом далеко небезопасным, хотя, разумеется, о прежних карательных мерах речи уже не было, но вектор отношения власти к этому недовольству оставался прежним. Примерами как таких выступлений, так и карательных акций, было полно, например, отчет секретаря Ленинградского горкома Ф. Р. Козлова, где указывалось, в частности, что исключен из комсомола и из нефтяного института студент 4 курса Бро, «клеветавший на советский строй». Исключены были также из институтов студенты: Военно-механического - Карелин, иностранных языков Нестеров, аспирант Стильве. За распространение антисоветских высказываний (от простого выступления на собрании до рассылки писем) были арестованы доцент Технологического института Голованов, сотрудник одного из институтов АН СССР Рудаков, студент Ленинградского университета Красильников. Немало проблем для партийного руководства Ленинграда создавали старые большевики, вернувшиеся из лагерей после своей реабилитации. В отчете указывалось, что «со стороны некоторых их них имеют место... антисоветские высказывания, тлетворно влияющие на поведение некоторой части молодежи». Ф. Р. Козлов упоминал здесь члена КПСС(ВКП(б))

с 1915 г. М. И. Черняк, Степанова, члена партии с 1920 г., О. Я. Брейтщтрауса, члена партии с 1932 г., систематически критиковавших политику партии и правительства. Позиция партийного руководства Ленинграда была традиционна исключить из партии и выселить из Ленинграда. Однако не правильно было бы считать, что среди критиков политики партии и Советского правительства были в основном представители интеллигенции. В том же Ленинграде было отмечено недовольство рабочих заводов «Ленводпуть», «Металлист», «им. Калинина». Такие общественные настроения воспринимались в высших эшелонах власти крайне болезненно - ведь вот только что, казалось бы, новое руководство, проявив немалое политическое мужество, смогло сбросить оковы сталинского страха, и ожидало благодарности от тех, кого этот страх мог коснуться, но проявления благодарности очернялись, и сильно, проявлениями недовольства - как будто и не было перемен после смерти Сталина.

В феврале 1957 г. Отдел партийных органов ЦК КПСС по РСФСР подводил итог обсуждению в парторганизациях РСФСР письма ЦК. Так появился документ под названием «Об антипартийных выступлениях отдельных коммунистов на собраниях некоторых партийных организаций при обсуждении письма ЦК КПСС "Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских, враждебных элементов"», датированный 12 февраля 1957 г. и дополнение к нему от 21 февраля того же года. Этот документ любопытен прежде всего тем, что содержит сведения о реакции на письмо ЦК КПСС прежде всего в производственных коллективах, в среде рабочих, служащих, инженеров, реакции в провинциальных городах России всеми сторонами деятельности государственного аппарата. Он показывает, что к тому времени значительно утратили свою былую значимость такие ведомства, как Министерство внутренних дел, Министерство обороны, КГБ СССР, о чем свидетельствуют сравнительно свободные высказывания в дискуссиях на партийных собраниях, то есть на официальных форумах - представить себе такое еще несколько лет назад вряд ли было возможным. И в этом смысле, конечно, перемены в общественной психологии произошли - люди стали меньше бояться начальства разного уровня, в том числе высшего.

В этом же контексте следует отметить и резкое снижение масштабов уголовно-политического преследования. Сочетание указанных факторов меньшая боязнь высказывания своего мнения, в том числе критического, и по факту осуществленная властями некоторая демократизация общественной жизни наряду с провозглашенным отказом от закрытых репрессивных процессов, способствовала тому, что творческо-научная интеллигенция почувствовала себя значительно более свободной. На мой взгляд, власть была поставлена перед выбором - либо дальше продолжать следовать политике, которая вытекает из осуждения культа личности Сталина на XX съезде КПСС, то есть по пути дальнейшей демократизации, либо применять к начавшейся все громче подавать критический и инакомыслящий голос интеллигенции меры репрессий. И действительно, интеллигенция уже не хотела сидеть молча. Так, в конце 1956 - начале 1957 гг. на историческом факультете МГУ сложилась группа молодых марксистов под руководством Л.Н. Краснопевцева. Ее участники пытались создать новую концепцию истории КПСС и новую идеологию. В 1956- 1957 гг. в Ленинграде был создан и действовал кружок молодого ленинградского математика Р.И. Пименова. Его участники устанавливали связи другими молодежными кружками в Ленинграде, Москве, Курске, пытались солидаризировать их деятельность. В октябре 1958 г. была пресечена деятельность группы выпускников ленинградского университета во главе с М.М. Молоствовым. Они были арестованы за содержание переписки, которую вели между собой, за обсуждение возможности создания организации и рукописи о путях реформирования социализма в СССР. С этих людей, собственно, и начиналось диссидентское движение, однако тогда его представители

действовали индивидуально, не организовано, очень разрознено, в связи с чем такого рода проявления в историографии не относят к собственно диссидентству. Нужно также иметь в виду, что инакомыслящие тех лет не были известны широким слоям общества, а их деятельность еще не имела такого широкого международного резонанса, как деятельность поздних диссидентов. В итоге во властных кругах была выработана позиция, которая заключалась в следующем: сохранялся тотальный контроль власти за общественной жизнью. Пределы дозволенного в области различных мнений, вкусов и даже поступков слегка раздвинулись; но само деление гражданской и культурной инициативы, не говоря уже о политике, на «дозволенную» и «недозволенную», сохранилось в полном объеме. На самом деле, почти любая самостоятельная инициатива, даже вполне лояльная по отношению к господствующей идеологии, почти всегда подпадала под подозрение, просто в силу того, что она является инициативой, а не выполнением предписаний начальства. Система предписаний и запретов, диктуемая властью, отнюдь не совпадала не только с представлениями о правах человека, принятых в демократических странах, но и с действующим советским законодательством. Предполагалось, что для советского человека законом являются идеологические установки партии и правительства, причем эти установки далеко не всегда проговаривались вслух, хотя бы в передовицах газеты «Правда». Предполагалось, что советскому человеку и без дополнительных разъяснений должно быть понятно: общаться с иностранцами без дозволения начальства - по меньшей мере предосудительно; слушать зарубежное радио - нелояльно и опасно; писать картины в манере, отличной от социалистического реализма, а тем более, выставлять их на выставках и в галереях - акт «идеологической диверсии»50; публиковаться за границей без спроса - преступление. Несоблюдение этих норм и правил грозило нарушителю очень крупными неприятностями, а если нарушение было особо злостным или нарушитель особо упорствовал в своих «заблуждениях», его могли и арестовать.

Власть, по-видимому, искренне, не считала свои действия по отношению к «отщепенцам и хулиганам» вполне обоснованными - ведь в отличие от сталинских времен, они исключали из творческих союзов, высылали и лишали свободы не случайных людей, которые были совершенно ни в чем не виновны, как это было нередко ранее, а так называемых «настоящих» нарушителей, то есть «ни за что» уже не преследовали, и любой, кто вел себя достаточно «разумно» и «правильно», то есть не проявлял собственной инициативы, мог быть уверен в своем будущем. Находились, однако, такие люди, которые, не нарушая букву закона, открыто отказывались соблюдать общепринятые правила поведения. Эти люди, по большей части, были не глупее основной «массы» населения и отлично понимали, чем может быть чреват подобный нон-конформизм для них лично. Далеко не все из них считали себя политическими оппонентами действующей власти - просто собственную личную, профессиональную и гражданскую независимость и свободу они ценили выше, чем благополучие и карьеру, готовы были платить за эту независимость очень высокую цену, вплоть до лагерей и тюрьмы. Поначалу таких нон-конформистов было немного, однако, благодаря тому, что в СССР провозглашенные на партсобраниях громкие слова и цели расходились с действительностью, не без влияния зарубежного радиовещания, а также с учетом расширенной гласности их имена становились широко известны, и все больше людей следовало их примеру.

Власть пыталась, однако, показать, что оснований для принципиальной критики фундаментальной ценностей советского общества не имеется. На этой волне происходило обсуждение проекта новой редакции Программы КПСС, где интеллигенция приняла достаточно активное участие. В результате в прежних конституционных рамках Н. С. Хрущёву удалось создать новый мощный толчок развития советского общества, в большей мере ориентированный на интересы простых людей и основанный на идее скорого построения в СССР коммунистического общества - в соответствии с новой редакцией Программы КПСС, принятой на XXII съезде КПСС52. В этом документе указывалось, в частности, что «построение коммунистического общества стало непосредственной практической задачей советского народа. Решение задач строительства коммунизма осуществляется последовательными этапами. В ближайшее десятилетие (1961-1970 гг.) Советский Союз, создавая материально- техническую базу коммунизма, превзойдет по производству продукции на душу населения наиболее мощную и богатую страну капитализма - США (догнать и перегнать Америку); значительно поднимется материальное благосостояние и культурно-технический уровень трудящихся масс, всем будет обеспечен хороший материальный достаток: все колхозы и совхозы превратятся в высокопроизводительные и высокодоходные хозяйства; в основном будут удовлетворены потребности советских людей в благоустроенных жилищах; исчезнет тяжелый физический труд; СССР станет страной самого короткого рабочего дня. В итоге второго десятилетия (1971-1980 гг.) будет создана материально-техническая база коммунизма, обеспечивающая изобилие материальных и культурных благ для всего населения; советское общество вплотную подойдет к осуществлению принципа распределения по потребностям, произойдет постепенный переход к единой общенародной собственности. Таким образом, в СССР будет в скором построено коммунистическое общество. Полностью построение коммунистического общества завершится в последующий период».

При этом, однако, еще раз следует заметить, что власть никоим образом не отклонялась от намеченного политико-идеологического курса. И более того, указанные направления развития советского общества вполне вписывалось в рамки сталинской Конституции СССР 1936 г., где среди прочего провозглашались политические свободы (которые, однако, допускались в той мере, в какой это нужно было находящейся у власти политической элите).

Однако этот крупнейший политический проект Хрущёва (принятие новой редакции Программы КПСС) в итоге обернулся против него же (в его лице и всей советской власти), поскольку заявленные и протранслированные на весь мир в Программе КПСС задачи были явно утопическими, и реальная жизнь очень скоро подтвердила это. Но отступать от Программы КПСС было не к лицу власти, ведь тогда получалось, что этот выбор был ошибочным, и идея социализма-коммунизма себя не оправдывала. А с другой стороны формальное следование программному курсу, под который подгонялись все необходимые для этого показатели общественно-политического и социально-экономического курса, при фактически ином, заметно более негативном положении, с неизбежностью вели в «показухе», припискам, фальсификациям, и как следствие, к раздражению советских граждан.

На всем этом фоне инакомыслию просто нельзя было не расширяться. На общественную сцену выдвинулись в те годы писатели и литературные критики. Событиями огромной политической важности стали роман В. Дудинцева «Не хлебом единым», повесть И. Эренбурга «Оттепель», очерки В. Овечкина о сельской жизни, альманахи «Литературная Москва» и «Тарусские страницы», но более всего - ежемесячный литературно-публицистический журнал «Новый мир». Главный редактор «Нового мира» Александр Твардовский собрал вокруг журнала все талантливое и честное, что было в русской литературе. «Новый мир» способствовал не только распространению идей «либерализма», но и сплочению его приверженцев: опознавательным знаком единомышленников стал «торчащий из кармана» очередной выпуск «Нового мира». Высшим достижением А. Твардовского было добытое им с огромным трудом разрешение на публикацию повести А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» (1962 г.). Однако уже в феврале 1970 г. Твардовский был отстранен от руководства

«Новым миром». Расправа с «Новым миром» произошла в общем русле ужесточения цензуры и вообще контроля над обществом. Но общество не

погрузилось в прежнюю духовную и умственную прострацию и застой. Краткосрочного ослабления давления и расширения пределов дозволенного знания оказалось достаточным для необратимых изменений в умах людей и общественной жизни. За эти годы произошло частичное сгруппирование атомов, на которые прежде распадалось общество. Эта консолидация породила демократические устремления на правовой основе в Москве, на Украине, среди депортированных народов (крымских татар, месхов, немцев и др.), привело в движение религиозные (баптистские) общины. Эти общности были разрознены, но цементирование каждой из них сделалось возможным с помощью счастливо найденного способа неподконтрольного распространения идей и информации, теперь известного под названием «Самиздат»: «сам сочиняю, сам цензуирую, сам издаю, сам распространяю, сам и отсиживаю за это», как писал об этом известный диссидент Владимир Константинович Буковский.


2 Самиздат и тамиздат


Первыми в конце пятидесятых годов стали распространяться в машинописном виде в основном стихи поэтов серебряного века: Марины Цветаевой, Анны Ахматовой, Осипа Мандельштама, Бориса Пастернака. Из-за цензуры большая часть их произведений, включая самые лучшие, не публиковалась. Произведения этих поэтов, ставших олицетворением нравственного сопротивления и внутренней свободы, всегда составляли значительную часть самиздата, без них не обходилась ни одна приличная домашняя библиотека. С начала шестидесятых, вероятно, главным из них был «Реквием» Анны Ахматовой. Напечатанная только в годы перестройки, эта поэма стоит в одном ряду с книгами Солженицына и Гроссмана, которые открывают глаза на долго замалчивавшееся прошлое и выносят приговор сталинизму. С конца пятидесятых в самиздате появляются переводные сочинения: Франц Кафка, «Письмо заложнику» Антуан де Сент-Экзюпери, Эрнест Хэмингуэй, «1984» Джорджа Оруэлла.

В начале шестидесятых в самиздат попадают сборники статей русских философов «Вехи» (1909) и «Из глубин» (1918). Семь авторов «Вех», анализируя события революции 1905 года, говорили об их разрушительности и пытались извлечь из них урок. Они предлагали вернуться к «национальной идее», призывали интеллигенцию покаяться, порвать с марксизмом и проникнуться религиозным сознанием. Авторы второго сборника, «Из глубин», видя, что общество не прислушалось к предупреждению веховцев, пожелали еще раз высказаться на ту же тему.

Были в самиздате и изданные на Западе политические произведения:

«Технология власти» Авторханова, «Новый класс» Милована Джиласа, в прошлом видного деятеля югославской коммунистической партии, посаженного при Тито в тюрьму. Особое место занимали мемуары, в которых под другим углом освещались события прошлого, в том числе Революция 1917 года, Гражданская война и Большой террор. Когда попала под запрет лагерная литература, самиздат вобрал и ее. Самыми читаемыми были «Колымские рассказы» Варлама Шаламова, «Крутой маршрут» Евгении Гинзбург,«Воспоминания» Надежды Мандельштам, жены замученного в лагерях поэта.

Немало было и литературы советского времени, некоторые из этих произведений никогда не публиковались в СССР: «Доктор Живаго» Пастернака,

«Мы» Евгения Замятина. С 1968 года самиздат стал все больше обогащаться социологическими и политическими документами. Он превратился в канал, дающий доступ к информации, отличной от той, которую очень выборочно предоставляли официальные СМИ, и позволяющий распространять воззрения, которые не потерпела бы цензура.

Когда в конце 1960-х начале 1970-х годов стали общедоступными магнитофоны, параллельно с самиздатом начал развиваться еще и «магнитиздат». На всю страну прозвучали и прославились Булат Окуджава,

Александр Галич, позднее Владимир Высоцкий. Окуджава, официально работавший в «Литературной газете», пел о войне, но не в героической, а в трагической тональности, о старой Москве своего детства. Их песни, в которых не так много чисто «антисоветского», зато и нет «советского», слушали в каждом доме, любили и знали наизусть многие советские граждане.

Помимо «Самиздата» литературные произведения, содержащие критику советского строя, публиковались и за границей, что расценивалось властью как особая дерзость. Так, Синявский и Даниэль тайно публиковали свои произведения за границей - Синявский под псевдонимом «Абрам Терц», Даниэль - под псевдонимом «Николай Аржак» в этих произведениях были усмотрены признаки состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 70 УК РСФСР. Самих подсудимых в советской прессе именовали «перевертышами», а их произведениях - «пасквилями»58 (это будет типичной терминологией в отношении диссидентов). Даниэль был переводчиком, а Синявский - кандидат филологических наук - научным сотрудником Института мировой литературы им. Горького (ИМЛИ). Выяснилось, что оба в течение десяти лет вели двойную жизнь: жили «как все советские люди», но при этом тайно писали произведения, отличающиеся по темам и стилю от официально разрешенных в СССР. В отличие от своих предшественников, Синявский и Даниэль получали поддержку из-за рубежа, причем не только от общественных правозащитных организаций, но и от структур, близко связанных с правительствами зарубежных, в основном западных стран, что было неудивительно, если учесть, что с рубежа 1960-х гг. в мире уже активно велась холодная война. Так, дочь бывшего французского военно-морского атташе в СССР Элен Замойская (Пельтье) тайно переправляла рукописи за границу, где, как отмечалось в обвинительном заключении, «антисоветскую стряпню, направленную против нашей Родины, охотно печатали буржуазные издательства». Как отмечает М. Золотоносов, власти СССР испугались: «получалось, что как волка ни корми, он благоустроенной клеткой недоволен и хочет жить сам по себе, а не лизать хромовый сапог конвоира». Писателям, кроме «буржуазной» агитации и пропаганды, вменялось в вину сатирическое изображение советской действительности в нелегально опубликованных произведениях.

Так, Синявского привлекали к уголовной ответственности за повести «Суд идет» (написана в 1956 г., опубликована в 1960 г.) и «Любимов» (написана в 1961-1962 гг., опубликована в 1964-1965 гг.) и статью «Что такое социалистический реализм?» (написана в 1956 г., опубликована в 1959 г.). Книги «Фантастические повести» (1963 г.) и «Мысли врасплох» (1965 г.) к делу не имели отношения, но активно цитировались обвинителями. В повести «Любимов», Синявский изобразил социалистическое общество, как противоречащее природе человека, как профанацию. Советская власть показана в повести как нищая и пьяная, а народ изображен как безразличная и апатичная масса. В повести содержатся нападки против Ленина. В повести «Суд идет» Синявский осмеивает советский строй и положения марксизма-ленинизма, злобно «клевещет» на теорию марксизма и будущее человечества. Статья Синявского «Что такое социалистический реализм?» была направлена против руководящей роли КПСС в советской литературе, все стороны советской жизни рассматривает как насилие над личностью. Даниэля судили за повесть «Говорит Москва» (написана в 1960 -1961 гг., опубликована в 1961 г.) и рассказы «Человек из МИНАПа» (написан и опубликован в 1961 г.), «Руки» (написан в 1956-1958 гг., опубликован в 1960 г.) и «Искупление» (написан и опубликован в 1963 г.)60.

Помимо литераторов, которые критику советского строя иносказательно, «между строк», проводили через свои произведения, в те годы (середина 1960-х г.) более активно стали проявлять себя и интеллектуалы, выдвигавшие вполне определенные политические идеи, не совпадающие с официальной идеологией, и которые, что не менее важно отметить, уже стали носить некоторый организационный характер (в виде кружков, а позже уже в более масштабных формах). Так например, осенью 1963 г. ставший диссидентом бывший генерал- майор П.Г. Григоренко, в дальнейшем видный участник правозащитного движения, и несколько его сторонников распространяли в Москве и Владимире листовки от имени «Союза борьбы за возрождение ленинизма». В 1962-1965 гг. в Ленинграде существовала подпольная марксистская «Лига коммунаров». Она руководствовалась программой «От диктатуры бюрократии - к диктатуре пролетариата», распространяла листовки с призывом к революционной борьбе с советской бюрократией, самиздатский журнал «Колокол». Достаточно многочисленной организацией (28 членов, 30 кандидатов) был ленинградский «Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа» (1964-1967 гг., руководитель И. В. Огурцов), намеревавшийся предложить стране православно-почвеннические ценности с соответствующим государственным устройством.61 Подпольные кружки возникли и действовали также в Саратове («Группа революционного коммунизма», О.М. Сенин и др., 1966-1970 гг.), Рязани (группа Ю.В. Вудки, 1967-1969 гг.), Горьком (группа В.И. Жильцова, 1967-1970 гг.) и др. Их участники чаще всего вдохновлялись социал- демократическими идеалами, но в практической деятельности ориентировались на общедемократические и либеральные ценности, налаживали контакты с открыто действующим движением за права человека в Москве и других городах.

Эти и подобные им представители формирующегося диссидентского движения в обществе в целом поддержки не получали. В данном контексте сознание части советской интеллигенции, ориентирующейся на общемировые/общечеловеческие ценности, заметно отличалось от общего настроя. Как пишет С. Г. Кара-Мурза, «поскольку диссидентов была ничтожная кучка, то реально повлиять на массовое сознание они не могли». И далее: «никакого результата, полезного для нашего народа, от работы диссидентов я найти не могу - потому, что они очень быстро подчинили всю эту работу целям и задачам врага СССР в холодной войне. И те плоды поражения СССР, которые мы сегодня пожинаем, можно было вполне предвидеть уже в 70-е годы. На совести диссидентов - тяжелейшие страдания огромных масс людей и очень большая кровь». Однако мы не склонны преуменьшать влияние диссидентов и тем более обвинять их в «крови» - массовое сознание они, конечно, не могли изменить, но на мыслящую интеллигенцию влияние оказывали бесспорно. Наиболее остро воспринимающие отставание в демократическом развитии интеллигенты пополняли ряды диссидентского движения. И таких становилось все больше, равно как и их поддержка из-за рубежа постоянно расширялась. Мощным толчком в развитии диссидентского движения 1960-1970-х гг. послужили арест упомянутых выше Даниэля и Синявского осенью 1965 г. и официальная газетная кампания, сопровождавшая судебный процесс над ними в январе-феврале 1966 г. Синявский регулярно печатал критические статьи в «Новом мире», написал предисловие к большому однотомнику Пастернака. В 1953-1954 годах он подружился с Ю. Даниэлем, автором рассказов, ясно показывающих чудовищную дикость сталинских репрессий. Друзья встречались, читали друг другу и знакомым свои произведения, а некоторые из них отсылали на Запад, где они были опубликованы под псевдонимами.

Этот арест произвел большое впечатление на интеллигенцию: впервые за много лет писателей обвиняли в антисоветской деятельности63. Все только об этом и говорили, сочувствовали Синявскому и Даниэлю, гадали, что такого они могли написать. Повторялась та же ситуация, что и с процессом Бродского. Если двух авторов судили за высказывания в художественном тексте, значит, утвердившееся было после статьи Владимира Померанцева представление о том, что литература есть нечто большее, чем идеологическое оружие, опять пересмотрено. Кроме того, писателей обвиняли не в тунеядстве, как Бродского, а в «антисоветской агитации и пропаганде» по 70-й статье, то есть власть вела себя всё жёстче, угрожала возвратом сталинских методов. И тут многие решили, что можно выразить свою позицию не только молчанием. Люди извлекли урок из дела Бориса Пастернака, усвоили опыт дела Иосифа Бродского. Теперь интеллигенция не остается в позиции безропотной и молчаливой массы перед усиленным гнётом со стороны власти, а открыто заявляет протест. Главным способом сделать это было подписание коллективного письма с указание своего имени и координат. Всего до, во время и после процесса под такими письмами поставили свои подписи около восьмидесяти человек, в том числе шестьдесят два члена Союза писателей СССР. Письма были адресованы в правительственные и судебные инстанции, в редакции газет, публиковавших клеветнические статьи.

Но помимо открытых писем, существовали и другие виды протеста. Александр Есенин-Вольпин, математик, сын поэта Сергея Есенина, с самого начала шестидесятых годов выступал за действия в рамках закона и в защиту законности и гласности. Когда арестовали Даниэля и Синявского, он организовал в центре Москвы «Митинг гласности» - свободную демонстрацию, каких не было с двадцатых годов. Ему помогали молодые поэты - смогисты и его друг и товарищ Владимир Буковский. 2 декабря 1965 года Буковского арестовали и поместили в психиатрическую больницу. Выпустят его только через восемь месяцев, после того как две разных комиссии психиатров признают его здоровым.

Итак, несмотря на усилия власти, арест писателей вызвал невиданное с 1920-х гг. событие: политическую демонстрацию, в День советской Конституции, на Пушкинской площади 5 декабря 1965 г. У памятника Пушкину собралось, по разным источникам, от ста до двухсот человек. На развернутых митингующими плакатах были изложены три главных требования: гласности суда над Даниэлем и Синявским, которые были арестованы за три месяца до этого события, соблюдения Конституции СССР и освобождения незаконно помещенных в психиатрические больницы, в том числе Владимира Буковского. Митинг начался в 19 часов и продлился ровно … три минуты. Столько времени потребовалось милиции, чтобы вмешаться, отнять и разорвать плакаты и задержать около двадцати человек. Всех их, правда, очень скоро отпустили, однако власть твердо решила держать бунтовщиков под контролем.

По существу, судили не только двух писателей, сколько всю литературу, которая отказывалась от навязанной ей роли и от дихотомии «они и мы», с помощью которой Советский Союз описывал отношения с Западными странами.

В свою очередь, на такую «дерзость» отвечает и власть. Расширяет репрессии - судят Гинзбурга, Галанскова, Добровольского и Лашкову, составивших и отправивших на Запад «Белую книгу»65 в их защиту; затем судят Кузнецова и Бурмистровича за распространение произведений Даниэля и Синявского; затем Хаустова, Буковского, Кушева, Габая и участников демонстрации против процесса над Гинзбургом; потом Петра Григоренко - за протест против судов над Хаустовым и Буковским (Григоренко судят не только за это); потом Борисова - за протест против заключения в специальную психбольницу Григоренко и т. д. Одновременно потянулся и длинный ряд дисциплинарных и общественных взысканий (по терминологии диссидентов это были внесудебные репрессии, однако такое определение представляется неточным) - исключения из партии, комсомола, увольнения с работы людей, подписавших коллективные письма и отправивших их в ЦК КПСС в защиту арестованных по политическим мотивам и с протестами против ресталинизации. Но эти репрессии (более подробно о механизме их проведения речь пойдет во второй главе настоящей работы), в свою очередь, еще больше увеличивают масштабы зарубежной поддержки «ростков демократии» в СССР, диссиденты становятся все более известными жителям СССР. Так, по поводу суда над Гинзбургом, Галансковым, Добровольским и Лашковой было много обращений и заявлений в их поддержку. Среди писем по поводу «процесса четырех» выделялось обращение диссидентов Л. Богораз и П. Литвинова - оно было адресовано не в советские официальные инстанции, а «мировой общественности» - не только к советским гражданам, но и к Западу. Это было преодолением общего комплекса против «вынесения сора из избы». Авторы письма призывали требовать освобождения подсудимых из-под стражи и назначения повторного судебного разбирательства в присутствии международных наблюдателей. Письмо Богораз и Литвинова дало резонанс на Западе: его поместили многие газеты; лондонская «Тайм» опубликовала о нем передовую; зарубежные радиостанции, работающие на СССР, многократно передавали его полный текст, что сделало известным это обращение в СССР и вызвало поток писем к авторам - и сочувственных и ругательных.

И именно к тому времени (вторая половина 1960-х гг.) диссидентство сформировалось как политическая форма протестного движения в СССР (отсюда и распространенное название диссидентов - «шестидесятники»).


Глава 2. Развитие диссидентского движения в СССР в 60-80-е годы


В ночь с 13 на 14 октября 1964 года Никита Хрущёв был отстранен от власти своим ближайшим политическим окружением, обвинившим его в

«субъективизме и волюнтаризме». Вместо него утвердилось коллективное руководство: Леонид Брежнев стал первым секретарем ЦК КПСС, Алексей Косыгин - председателем Совета министров, а Николай Подгорный годом позже - председателем Президиума Верховного Совета СССР.

Новые правители ясно дают понять обществу, что время реформ закончилось. На смену оттепели приходит застой. Обостряется конфликт между сторонниками дальнейшего разоблачения Сталина и обозначившимся стремлением прекратить этот процесс; между теми, кто одобрял слова поэта:

«Покуда наследники Сталина живы еще на земле, Мне будет казаться, что Сталин еще в Мавзолее»69, и властью, не слишком уверенной, что нужно было его из мавзолея извлекать. Весной 1965 года пошли слухи, что решение ХХ съезда будут пересмотрены. Петр Демичев, секретарь ЦК КПСС по идеологическим вопросам, заявил, что никакого периода культа личности не было, а был период построения социализма. В апреле 1966-го года на пленуме правления Союза писателей РСФСР была раскритикована повесть «Один день Ивана Денисовича», прозвучали призывы прекратить ворошить тему культа личности, поскольку он в целом не сбил партию с ленинского пути. Дескать, пора научиться «объективно» оценивать Сталина, а не винить его во всех бедах. Такова была общая установка. Дух ХХ съезда уничтожался повсюду. 16 сентября 1966 года Президиум Верховного Совета РСФСР вводит в УК две новые статьи: 190-1 и 190-3. Они как бы дополняли 70-ю статью и карали за менее тяжкие деяния. Статья 190-1 предусматривала «систематическое распространение в устной форме заведомо ложных измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй, а равно изготовление или распространение в письменной, печатной или иной форме произведения такого же содержания». А 190-3 касается «организации или активного участия в групповых действиях нарушающих общественный порядок», то есть митингов и демонстраций. Максимальное наказание по обеим статьям - лишение свободы сроком до трех лет.


1 «Процесс четырех»


В 1966 году Александру Гинзбургу не было еще и тридцати. Легкий, проказливый, вечно погруженный в свои фантазии, он к тому времени уже хлебнул лиха и сменил много мест работы. В 1960-м его посадили на два года за составление трех номеров самиздатовского поэтического альманаха

«Синтаксис». В 1964-м чуть не арестовали за хранение антисоветской литературы. Потом он успел поступить в московский Историко-архивный институт. Взволнованный делом Синявского и Даниэля, Гинзбург решил собрать все относящиеся к нему документы: газетные статьи, письма в защиту обвиняемых и записи судебных заседаний. Так появилась «Белая книга». Один, «самый плохой экземпляр, чтобы они глаза себе ломали», Гинзбург отнес в приемную КГБ. Рукопись стала ходить в самиздате, потом попала на Запад, где «Белую книгу» напечатали.

Вместе с Александром Гинзбургом в Литературном музее работали два приятеля: Юрий Галансков, с которым он был знаком лет шесть-семь, и Алексей Добровольский. Двадцатисемилетний Юрий Галансков - сын рабочего и домохозяйки. В 1956 году его выгнали из школы - он сказал, что советская промышленность «построена на костях рабочего класса», а потом отчислили с первого курса исторического факультета МГУ. Он был активным участником чтений на площади Маяковского, участвовал в выпуске самиздатовского альманаха «Феникс», за что его несколько месяцев держали в психбольнице. В 1965 году он поступил на вечернее отделение Историко-архивного института, помогал Александру Есенину-Вольпину организовать митинг 5 декабря на Пушкинской площади. Опять попал в психушку, а выйдя оттуда, занялся составлением нового альманаха - «Феникс-66». За доброту и простодушие друзья прозвали его «Князем Мышкиным».

Автором одной из статей в «Фениксе-66» - о взаимоотношении знания и веры - был Алексей Добровольский. В то время ему было 28 лет, и он отличался крайне неровным характером. В 1956 году он вышел из комсомола в знак протеста против…кампании по преодолению последствий культа личности Сталина, а через два года был приговорен к трем годам заключения за антисоветскую деятельность. Вышел на свободу; но в 1964 году его арестовали вновь. На этот раз он был признан ненормальным и провел год в психбольнице. В 1966 году он работал переплетчиком в Литературном музее и учился на первом курсе московского Института культуры.

Алексей Добровольский взялся напечатать «Феникс-66» в типографии; это было опрометчивое решение, за которое многие его потом упрекали. В самом деле, рабочие тут же донесли до него куда надо. 19 января 1967 года КГБ арестовал Добровольского, Галанскова и Веру Лашкову - хрупкую молоденькую девушку. Она дружила со смогистами и перепечатала на машинке и «Белую книгу» и «Феникс-66».22 января на Пушкинскую площадь вышли два-три десятка молодых людей, в том числе Владимир Буковский, поэт Вадим Делоне, исключенный из Московского городского педагогического института, и Евгений Кушев. Эти трое развернули плакаты с требованиями освободить Добровольского, Галанскова и Лашкову и отменить антиконституционные 70-ю и 190-ю статьи УК72. Это был шаг вперёд по сравнению с лозунгами 5 декабря: теперь уже речь шла не просто о соблюдении Конституции, а об отмене определенных статей Уголовного

кодекса СССР, не просто гласности судебного процесса, а о безусловном освобождении обвиняемых. Манифестантов моментально задержали и некоторых оставили под арестом. Владимир Буковский оказался в камере, соседней с той, где содержалась Вера Лашкова, и тюремной азбукой-перестуком через стенку рассказал ей о том, что произошло на площади73. По любопытному совпадению, Лашкова с Буковским были соседями по дому на Арбате.

Власть и не думала ослаблять хватку - на следующий же день по делу, заведенному на Галанскова, Добровольского и Лашкову, арестовали Александра Гинзбурга. Он, конечно, знал всех троих, но прямого отношения к «Фениксу-66» не имел. Однако именно он и его «Белая книга» оказались в центре процесса, который состоялся в январе 1968 года. А до этого четверо обвиняемых провели год в предварительном заключении.

Несколько раньше, в августе-сентябре 1967-го, прошел суд над Владимиром Буковским, Евгением Кушевым и Вадимом Делоне. Это уже процесс не над писателями, опубликовавшими свои произведения за границей, а над молодыми людьми, осуществившими свое право открыто выражать солидарность с теми, кого преследуют власти. К обвиняемым применили как раз те законодательные новшества, отмены которых они требовали, - статьи 190-1 и 190-3.

Вадиму Делоне было в ту пору всего двадцать лет. Юлий Ким74 назвал его самым молодым и красивым из московских диссидентов. Дед его был знаменитым математиком, член-корреспондетом Академии наук СССР и прямым потомком того самого маркиза Делоне, коменданта Бастилии, который 14 июля 1789 года пытался оборонять крепость восставших. Некоторые знакомые уверяли, будто в речи Вадима слышался легкий французский акцент… Перед началом процесса, измотанный следствием, он признал свою вину. Только один Владимир Буковский ни в чем не покаялся.

В течение всего процесса он демонстрировал исключительную стойкость и использовал суд как трибуну, с которой мог публично и открыто излагать свои взгляды. Он настаивал на своей невиновности, подчеркивал, что Конституция гарантирует каждому советскому гражданину свободу демонстраций, и говорил, что не понимает и не принимает обвинения:

«Я уже заявил суду, что не признаю себя виновным. Более того, я не понимаю, в чем меня обвиняют. Меня судят за то, что не может считаться преступлением ни в одном демократическом государстве, <…> даже в такой стране, как Советский Союз.»

Адвокат Буковского Дина Каминская потребовала полностью оправдать своего подзащитного за отсутствием состава преступления - такое в советском политическом процессе происходило впервые.

В блестящем последнем слове, которое вскоре широко разойдется в списках, Буковский подробно и внятно изложил свою точку зрения. Он выражается предельно ясно и снова требует отмены статей 190-1 и 190-3 Уголовного кодекса СССР, и пересмотра 70-й статьи. В доказательство того, что, попирая право граждан на демонстрации, СССР действует незаконно, он зачитывает 125-ю статью Конституции, которая гарантирует свободу слова, печати, собраний, уличных шествий и демонстраций и спрашивает:

сентября 1967 года Владимир Буковский был приговорен к трем годам лишения свободы, то есть получил максимальный срок по статье. Двое других подсудимых также были признаны виновными, но получили год условно.

В 1968 году достигла апогея и закончилась первая фаза движения, которое возникло благодаря ХХ съезду. Этот год был объявлен ООН Годом прав человека (в честь двадцатилетия Всеобщей декларации прав человека), что стало лишним стимулом для борцов за эти права.

Начало года ознаменовалось процессом Гинзбурга, Галанскова, Добровольского и Лашковой. «Диссидентское движение, считал писатель Феликс Светов, - началось практически с суда над Гинзбургом. Тогда как-то определилось: те люди, которые решились поддерживать, и те, которые все-таки испугались». В самом деле, еще до суда стали появляться письма и петиции в защиту четырех арестованных, причем в гораздо большем количестве, чем во время процесса Синявского и Даниэля. Это были обращения в высшие партийные и государственные органы, а также в прессу. В первых числах января в Московский городской Суд было направлено письмо за подписью тридцати одного человека с просьбой «обеспечить абсолютную гласность разбирательства, беспристрастность подбора свидетелей и широкое освещение суда в печати».77 Среди подписавшихся - десять членов Союза писателей, три члена Союза художников и три члена Академии наук, то есть цвет русской интеллигенции. Несколько сотен человек подписали письмо в Генеральную прокуратуру СССР. Они выразили недовольство тем, как процесс освещается в советской прессе, и изъявили желание присутствовать на заседаниях.

Суд начался 8 января и длился пять дней. Всем четверым предъявили обвинения в «антисоветской агитации и пропаганде», а Юрию Галанскову - еще и в «валютной спекуляции». Ну а поскольку ни в каких связях, помимо дружеских, их не уличили, а стало быть, общественное мнение внутри страны и во всём мире могло бы опять возмутиться преследованием людей за их образ мыслей, было решено усугубить их вину; для этого следствие в последнюю минуту изобрело какую-то совершенно невероятную историю с НТС (Народно- трудовым союзом). Этот союз - русская эмигрантская организация, обосновавшаяся в то время во Франкфурте-на-Майне. В Советском Союзе она считалась гнездом американского шпионажа, и многих диссидентов обвиняли в сотрудничестве с нею.

Незадолго до суда был арестован некий Николас Брокс-Соколов, иностранный студент русского происхождения. Он назывался представителем НТС, посланным в СССР со специальным заданием. При себе он имел крупную сумму денег, зашитую в пояс, - настоящий шпионский пояс, фотографию которого услужливо опубликовала газета «Известия». Поначалу никакой связи между арестом и «процессом четырех» не усматривалось. Однако иностранному студенту отводилась в нем важная роль: его показания доказывали, что обвиняемых якобы финансировала эмигрантская структура, в свою очередь, работавшая на ЦРУ, а значит, судили их не за публикации. На суде Брокс- Соколов сказал, что отдавал себе отчёт в том, что Гинзбург, Галансков и Добровольский - никакие не писатели, а уголовники.

Разумеется, никто в это не поверил. Анатолий Якобсон, талантливый поэт, преводчик, школьный учитель, язвительно писал: «Спрашивается, как может шпионский реквизит, принадлежащий Броксу, приехавшему в нашу страну в декабре 1967 года, изобличать людей, которые, находясь под следствием, пребывали в заключении с января 1967 года по январь 1968 года?».

В действительности с НТС контактировал Алексей Добровольский, и для него, уже дважды судимого, это могло оказаться серьезным отягчающим обстоятельством. Поэтому Юрий Галансков благородно взял ответственность за эту связь на себя, не зная, что Добровольский уже сотрудничает со следствием и подтверждает что угодно, лишь бы выгородить себя. Уже на суде Галансков понял, как оборачивается дело, и попытался отказаться от своих «признаний», но уже было поздно.

Пресса представляла Гинзбурга и Галанскова бездельниками, негодяями, иностранными агентами, они же вели себя очень достойно и настаивали на своей невиновности. «Я уверен, - сказал Гинзбург в своем последнем слове, - что никто из честных людей меня не осудит».79

Вердикт был суровым: Юрий Галансков приговорен к семи, Александр Гинзбург - к пяти годам заключения в колонии строгого режима. Алексей Добровольский, ввиду сотрудничества со следствием, получил только два года. Вере Лашковой, которая всего лишь перепечатывала тексты, не могли дать больший срок, чем дали ему, поэтому ее осудили всего на год, и 17 января она уже вышла на свободу.

Приговор вызвал волну возмущения, возобновился поток писем и петиций. Во всех говорилось, что процесс проходил безобразно и может расцениваться как возврат к сталинским порядкам. Свои подписи ставили академики и научные работники, писатели, художники, учителя, юристы, рабочие и студенты… Иные коллективные письма протеста подписывали сто, а то и двести человек. Конечно, некоторые имена повторяются в разных письмах, но общее число «подписантов» к апрелю 1968 года приближалось к семистам. Движение явно разрасталось, причем высокими темпами. Хотя ответа ни на одно письмо так и не последовало.

Вероятно, самым знаменитым, полнее всего выражающим формирующуюся позицию диссидентов стало письмо Ларисы Богораз и Павла Литвинова, написанное в январе 1968 года. Тридцативосьмилетняя Лариса Богораз - лингвист, кандидат наук. Она дочь революционеров (ее мать в девятнадцать лет сбежала из дома, чтобы воевать с в Красной Армии), жена Юлия Даниэля, с которым познакомилась в Харькове, где они оба учились в университете. Их сыну Александру к тому времени исполнилось семнадцать лет. Когда Юлия Даниэля арестовали, Лариса, несмотря на то, что супруги были на грани развода, активно поддерживала и всячески помогала мужу. Эта помощь и поддержка останутся неизменными и в дальнейшем. Лариса Богораз - человек твердый и целеустремленный, в борьбе за свободу она всегда со спокойной убежденностью шла до конца80. Павел Литвинов, внук известного Максима Максимовича Литвинов, бывшего в тридцатые годы наркомом иностранных дел, на десяток лет моложе Богораз. Любимец женщин, он довольно долго вращался в кругах московской «золотой молодежи». По примеру Гинзбурга, он составил документальный сборник о процессе над участниками демонстрации 22 января 1967 года и собирался сделать такой же сборник о «процессе четырех», в котором обвиняемым стал и сам Гинзбург.

В совместном письме Богораз и Литвинов обращают внимание на

«нарушение важнейших советских правовых норм» в процессе Гинзбурга и Галанскова. Они призывают мировую общественность требовать публичного осуждения этого позорного процесса, освобождения обвиняемых и повторного разбирательства. «Сегодня в опасности не только судьба трех подсудимых, - говорится в письме. - Процесс над ними ничуть не лучше знаменитых процессов тридцатых годов, обернувшихся для нас всех таким позором и такой кровью, что мы от этого до сих пор не можем очнуться». Авторы письма обращаются «ко всем, в ком жива совесть и достаточно смелости» - ведь в этом главное: жить по совести и справедливости.

Власти не могут не ответить на такую бурную активность. В советской печати и внутри партии разворачивается кампания против «подписантов». В апреле 1968 года в Союзе писателей проходит собрание, на котором все члены организации, поставившие свою подпись под письмами и воззваниями в защиту обвиняемых, подверглись суровому порицанию. Отчет о собрании был опубликован в «Литературной газете». Правление Союза указало на

«неприглядную роль некоторых московских писателей, проявивших недопустимую политическую беспечность и беспринципность». Их письма и

обращения могли «дать пищу нашим идейным врагам», их «безответственные поступки» нарушили «Пункт Устава Союза писателей СССР, который вменяет в обязанность его членам идейную борьбу против буржуазных и ревизионистских влияний».82 Вывод ясен: только те, кто верен идеологическим принципам партии, могут состоять в Союзе и, следовательно, называться писателями. Остальных могут и исключить.

Однако и эти угрозы вызвали коллективный протест. По Москве ходил слух, будто бы несколько очень авторитетных литераторов явились в секретариат и от имени ста - по другим версиям, ста двадцати или даже ста пятидесяти - коллег заявили, что если из Союза исключат хотя бы одного человека, то все выйдут из его состава. Это возымело действие. С весны 1968 года на «подписантов» начались массовые гонения, но из Союза писателей никого не исключили. Гонения вызывали новые протесты - пошла необратимая цепная реакция.

Летом 1968 года вся интеллигенция с трепетом следила за событиями в Чехословакии, то есть за попытками сменить социализм советского типа на «социализм с человеческим лицом». Все понимали: степень терпимости брежневской верхушки к этим переменам - верный показатель того, как она отнесется к требованиям обновления внутри СССР. «Ночью 21 августа 1968 года советские войска вошли в Чехословакию - подавляя реформы в братской стране, власти спасали коммунистическую идеологию у себя дома» - писала Людмила Михайловна Алексеева. Все волновались и гадали, какой будет реакция кремлёвских обитателей. Резкий и недвусмысленный ответ на этот вопрос последовал 21 августа, в день военного вторжения в Чехословакию. Тысячи москвичей восприняли это как крушение собственных надежд и как оказалось иллюзий. Ведь после 1956 года они убеждали себя, что реформы будут продолжаться и социализм вырвется из тисков сталинизма, а тут брежневская власть показала, что уготовано тем, кто слишком рьяно жаждет изменений. Открытая ХХ съездом дверь захлопнулась, мечты о преобразованиях разлетелись в пух и прах. Через четыре года после смещения Хрущёва наступил конец оттепели. «Вторжение ознаменовало конец оттепели. Теперь каждый из нас должен был сделать выбор: следовать линии партии и делать профессиональную карьеру, забыть о карьере и тихо ждать следующей оттепели со всеми вытекающими отсюда последствиями - сломанной карьерой и участью отверженных». Вспоминая в 1979 году о том времени, эмигрировавший в Париж Вадим Делоне рассказывал: «На многих дачах горели костры. Жгли не сухие листья - жгли самиздат, ожидая обысков…»

Вторжение в Чехословакию показывало, что советская власть ни к какой демократизации не способна. Выступая в Варшаве на пятом съезде Польской объединенной рабочей партии (ПОРП) в ноябре 1968 года, Брежнев сформулировал основы так называемой «брежневской доктрины», оправдывающей военное вмешательство в дела «братской» страны, если в ней возникает «угроза делу социализма». Новый принцип «ограниченного суверенитета» касался не только государств - личная независимость граждан тоже откровенно урезалась. Управлял этим процессом Юрий Андропов - человек, который был советским послом в Венгрии во время восстания 1956 года, а в 1967-м стал главой КГБ.

Каждый оказался перед выбором: следовать линии партии или отстаивать обретенную после пятьдесят третьего года мало мальскую гласность и принять тяжелые последствия такого решения. Большинство склонялось к первому варианту, количество подписывающих коллективные письма резко сокращалось. Началась пора «исторического компромисса»; власть гарантировала населению стабильность: ни возврата к сталинскому террору, ни существенной либерализации, - при условии, что оно откажется от протестных действий. Однако не все приняли новые правила. Нашлись люди, которые, понимали, на что идут, и не смотря на ужесточение режима - а возможно, как раз из-за этого ожесточения, - продолжали бороться за свободу слова.

августа 1968 года семь человек (это по общепринятым данным, а на самом деле была восьмая участница - Татьяна Баева) вышли на Красную площадь, чтобы открыто выразить несогласие с введением советских войск в Чехословакию. Это были Лариса Богораз, Павел Литвинов, Наталья Горбаневская, тридцатидвухлетняя поэтесса и переводчица, которая привезла с собой в коляске трехмесячного ребёнка; талантливый лингвист Константин Бабицкий; Вадим Делоне, раскаявшийся в своем «раскаянии» на процессе Буковского; двадцативосьмилетний Владимир Дремлюга, отчисленный из университета за насмешки над «высоким званием советского чекиста», работавший поездным электриком и, поговаривали, подрабатывавший фарцой; и Виктор Файнберг, который во время учебы работал на стройке и на заводе, только что окончил английское отделение Ленинградского университета и водил экскурсии по Павловскому дворцу-музею. Самому младшему, Делоне, был двадцать один год, самым старшим, Богораз и Бабицкому, - по тридцать девять. Демонстрация перед храмом Василия Блаженного продлилась всего несколько минут. Участники сели на брусчатку около Лобного места, с которого когда-то царские глашатаи зачитывали указы, объявляли о войнах и казнях. Они развернули транспаранты: «Да здравствует свободная и независимая Чехословакия!» (на чешском языке), «Руки прочь от ЧССР!», «Позор оккупантам!» и, конечно же, «За вашу и нашу свободу!».

На них немедленно набросились десять человек, сбежавшиеся со всех сторон, изорвали в клочья плакаты и чешский флажок, который Горбаневская достала из коляски. Сидящих демонстрантов избили и затащили в милицейские машины. Двадцать минут - и все. Однако эти семеро, бестрепетно вышедшие к стенам Кремля выразить свой протест, совершили самую настоящую мирную революцию в отношениях между советской властью и обществом.

Процесс над участниками демонстрации последовал очень скоро - он проходил с 9 по 11 октября того же года. На скамье подсудимых сидели только пятеро. Дело против Натальи Горбаневской было прекращено. Судить мать двоих малолетних детей власти все же не решились. А Виктора Файнберга из-за «еврейской внешности» кгэбэшники при задержании так избили, что выбили передние зубы - не показывать же его на публичном суде в таком виде. В конце октября его тоже признали невминяемым и в декабре отправили на «лечение». Для заседаний намеренно отвели маленький зал, чтобы ограничить доступ всем, кроме специально отобранных КГБ зрителей. По уже сложившемуся обыкновению, друзья обвиняемых, человек сто - сто пятьдесят, стояли на улице под дождем и выпавшим снегом. Жителям соседних домов сказали, что судят валютчиков и жалеть их нечего.

Подсудимые, которых обвиняли в нарушении общественного порядка и клевете на советский государственный и общественный строй, держались твердо и сожалений не высказывали. Адвокаты требовали оправдать их за отсутствием преступления. «Выражение собственного мнения не может считаться преступлением», - сказала Дина Каминская, защищавшая Павла Литвинова. Суд, однако, рассудил иначе и приговорил Литвинова, Богораз и Бабицкого соответственно к пяти, четырем и трем годам ссылки, Дремлюгу - к трем годам тюремного заключения, а Делоне - к двум с половиной плюс еще четыре месяца от предыдущего срока.

Последние слова, произнесенные подсудимыми, свидетельствовали о зрелости, которой достигли некоторые «дети ХХ съезда». С поразительным в таких обстоятельствах спокойствием они уверенно отстаивали человеческое достоинство, демократические ценности, право каждого выражать свое мнение и критиковать правительство. Они и вышли на площадь как свободные люди.

«Всю свою сознательную жизнь я хотел быть гражданином, то есть человеком, который спокойно и гордо выражает свои мысли. Десять минут я был гражданином», - сказал Владимир Дремлюга. «Для меня не было вопроса, выйти или не выйти, - вторил ему Литвинов. - Как советский гражданин я считал, что должен выразить свое несогласие с грубейшей ошибкой нашего правительства, которая взволновала и возмутила меня». «Критика отдельных действий правительства не только допустима и законна, но и необходима, - утверждал Делоне. - Все мы знаем, к чему привело отсутствие критики правительства в период сталинизма». Значит, подобные действия - залог свободы для всего общества. «Текст лозунга, который я держал в руках: За вашу и нашу свободу», - продолжал он, - выражает мое глубокое личное убеждение».

Так развивалось советское диссидентское движение в 1960-х годах. Один из многочисленных связанных с ним парадоксов заключался в том, что к нему примкнули уже вполне зрелые люди. Главные принципы движения были выработаны двумя поколениями инакомыслящих. К первому принадлежала молодежь - те, кто родился в конце тридцатых - начале сороковых годов и еще не успел найти свое место в жизни. Власти лишили их такой возможности, заперев в тюрьмы, лагеря и психушки. Это Владимир Буковский, Юрий Галансков, Владимир Осипов, Наталья Горбаневская, Вадим Делоне, Вера Лашкова, Александр Гинзбург… Второе же поколение оказалось старше первого и состояло из тех, кто зачастую работал в престижных учреждениях и вступил на этот путь в результате долгой внутренней эволюции. Таковы Лариса Богораз, Сергей Ковалев, Татьяна Великанова, Андрей Сахаров, Елена Боннэр, Константин Бабицкий. В последующем было как минимум два других поколения: середины и конца семидесятых и даже начала восьмидесятых годов.


2 Развитие диссидентского движения в 70-80-е годы. Правозащитники 70-х годов


Диссиденство очень рано определило принципы своей деятельности, иные, чем у предшествовавших ему оппозиций; в новых условиях, - конечно, уже не тех, что при сталинском произволе, - оно, опираясь на эти принципы, начинает играть на международной арене весьма существенную роль.

Вначале всё диссидентское движение - небольшая сплоченная группа людей, защищающих свободу самовыражения и убеждений и противостоящих политическим репрессиям. Вскоре в эту группу вливаются те, кто отстаивает более конкретные права: свободу совести, права на национальное самоопределение, на эмиграцию, права инвалидов, рабочих, женщин, право бороться за мир вне официальных советских организаций… В диссиденстве уживаются разные движения, каждое со своей историей, со своими героями и со своими особенностями. Все они находятся в конфликте с режимом, который проповедует атеизм, утверждает, что разрешил национальный вопрос, не допускает эмиграции и настаивает на том, что лучше всех защищает права рабочего класса во всем мире. И все же диссиденство не сводится к сумме этих движений. Оно пересекается с большинством из них, но оно шире, оно выходит за их рамки. В российском диссиденстве уживаются русские националисты, евреи, желающие эмигрировать, верующие, которые хотят отправлять свои обряды, и многие другие, но не все русские националисты, не все евреи и не все верующие являются диссидентами, потому что не все они признают основные принципы диссиденства

В рамках диссиденства самые разнообразные требования сводятся, в сущности, к одному: каждый человек имеет права, провозглашенные в Декларации прав человека. В 1977 году о «знаменитом вопросе «прав и свобод», вопросе так называемых «диссидентов»» упоминает Юрий Андропов, глава КГБ.90 Следовательно, диссидентство можно рассматривать как движение в защиту прав человека в СССР, хотя, конечно, одновременно этот термин означает и самое ядро движения, определяющие и воплощающие в себе его принципы.

При этом, вопреки соблазнам групповых интересов, диссиденты не ограничиваются защитой какого-то одного права или какого-то одного сегмента населения. Они систематически расширяют круг прав, которых добиваются отдельные группы: для них это права каждого человека. Так, «право еврея эмигрировать в Израиль» превращается в право на эмиграцию, которым должен обладать каждый. Право свободно исповедовать свою религию должно относиться не к какой-то отдельной конфессии, а ко всем. Даже националисты поддерживают тех, кто в рамках диссидентского движения борется ха другое национальное самоопределение.

Диссиденство не отделяет борьбу за какое-либо право от защиты каждого человека, преследуемого за то, что добивался этого права. С точки зрения диссидентского движения, это две стороны одной медали. В 1972 году Леонид Плющ, тридцатитрехлетний математик, одновременно общается и с московскими диссидентами - он друг Петра Якира, - и с кругом украинских националистов. Его арестовывают, объявляют шизофреником и помещают в психиатрическую больницу. Там его пичкают «отупляющими» лекарствами, представляющими серьезную опасность для здоровья, как физического, так и психического. Диссиденты тут же взывают к западному общественному мнению; Запад начинает добиваться освобождения Плюща. 30 декабря 1975 года ему вместе с семьей разрешено эмигрировать. Черноволосый, хрупкий на вид, он прилетает во Францию еще под сильнейшим воздействием медикаментов, которые ему давали насильно. На то, чтобы от них оправиться, у него уйдет несколько месяцев. В России энергичнее всех, пожалуй, боролась за его освобождение лингвист Татьяна Ходорович. В 1976 году она обращается к нему с открытым письмом. В этом письме она напоминает:

«Ежедневно и ежечасно рискуя своей свободой, а значит, и благополучием своих четырех детей, я боролась не только за абстрактную идею («ненасильственного действия», «права человека»), не только за очередного узника совести, но и за конкретного живого человека, чей духовный строй, чья этическая установка были не так уж чужды моим собственным».

Десятью годами позже Андрей Дмитриевич Сахаров в очень похожих выражениях скажет, что для того, чтобы спасти мир, нужна «активная нравственность», то есть «активная забота о тех, кто рядом и, по возможности, - активная забота о тех, кто далеко от тебя». Участвующая в этом интервью Елена Боннэр, жена Андрея Сахарова, подчеркнет: «Легко любить все человечество, соседа полюбить сумей-ка!».92 Доводя эту логику до крайности, они оба без колебаний включились в 1981 года в голодовку, долгую и мучительную, чтобы добиться для Лизы Алексеевой, невесты сына Елены Боннэр, разрешения воссоединиться с любым человеком в Соединенных Штатов. Иные люди, в том числе и диссиденты, упрекали академика за то, что он рисковал своим здоровьем ради случая, затрагивавшего одного-единственного человека, но для Андрея Сахарова защита прав человека тоже неотделима от защиты конкретной личности. И он, и Елена Боннэр руководствуются в этом христианской этикой, на которую вовсе и не думают ссылаться. Зато их логика в корне отлична от советской, согласно которой борьба идет неизменно за счастье всего человечества, но до счастья отдельного человека никому нет дела.

Действия диссидентов направлены не на абстрактные понятия: они искренне верят, что человек обладает непреложными правами, и в первую очередь правом иметь собственное мнение и высказывать его. Таким образом, они противостоят существующему положению вещей, при котором любого человека могут взять и арестовать за его убеждения. В открытом письме, процитированном выше, Татьяна Ходорович задает риторический вопрос:

«Знали ли я, начиная борьбу за Ваше освобождение, что Вы - марксист, то есть человек, который исповедует идеологию, отрицающую для меня всё святое: Бога, христианство, свободу как высшее, не отчуждаемое от человека благо?»

Ответ на этот вопрос однозначен: «Конечно, знала. И все равно же боролась».

Три принципа определяют рамки диссидентской деятельности: уважение к законности, отказ от любого насилия и стремление к гласности.

Особенность диссидентского движения - в том, что они открыто требуют очень немногих реформ. Они хотят соблюдения существующих законов, хотят пользоваться теми правами, которые предоставляют эти законы. Владимир Константинович Буковский четко это формулирует: они желают «жить в правовом государстве, где закон был бы незыблем и права всех граждан охранялись бы». Он напоминает, что они «не обязаны подчиняться ничему, кроме закона», и потому призывает: «Давайте же - как добрые граждане нашей страны - соблюдать законы, как мы их понимаем, то есть как они написаны».94 Под этими словами подписалось бы все диссидентское движение. Они соответствуют стратегии, определенным с начала 1960-х годов Александром Есениным - Вольпиным: Строгое соблюдение законов позволяет отказаться от следования за беспрестанно колеблющейся генеральной линией власти. Здесь сталкиваются два «как будто»: советская власть ведет себя, «как будто» реальность совпадает с ее речами, диссиденты же поступают, «как будто» официальные речи следует воспринимать буквально, а советские законы должны применяться на практике. Такая позиция подразумевает полную перемену концепции закона СССР. Если раньше закон был известен мало и внушал лишь страх, то теперь диссиденты доказывают, что он может защищать общество от безграничного произвола.

Систематически и почти в одних и тех же выражениях они твердят, что их деятельность протекает в рамках закона: защитники прав человека одновременно оказываются и защитниками права как такового, защитниками закона. В этом пункте - как и в некоторых других - Александр Солженицын настаивает на том, что его позиция отличается от диссидентской. В 1974 году, вскоре после публикации «Архипелаг ГУЛАГ» на Западе, писателя вызывают в прокуратуру. Он резко отвечает:

«В обстановке непроходимого всеобщего беззакония, многолетне царящего в нашей стране (а лично ко мне - и восьмилетней кампании клеветы и преследований), я отказываюсь признать законность Вашего вызова и не явлюсь на допрос ни в какое государственное учреждение».

Он настаивает: «Прежде чем спрашивать закон с граждан, научитесь выполнять его сами». Своим отказом повиноваться писатель, в сущности, тоже требует соблюдения закона. И тем не менее, когда в 1994 году Солженицын вернулся в Россию, этот вопрос оказался настолько существенным, что дал Александру Солженицыну право утверждать, что он никогда не был диссидентом. В отличие от него, подчеркивает писатель, диссиденты призывали соблюдать Конституцию и решение ХХ съезда.

Число политзаключенных в 1970 - начале 1980-х гг. увеличивалось в связи с ужесточением приговоров. Многих диссидентов, которые получили и отбыли длительные сроки лишения свободы, приговаривали к новым, при этом значительно снизилась их возможность найти адвокатов, которые смогли бы их защищать.

Следовательно, в начала 1980-х гг. диссиденты стали практиковать самозащиту в судебном разбирательстве. Однако судьи на некоторых судебных процессах не давали подсудимым права последнего слова, поэтому диссиденты на случай своего ареста стали делать заявления, что стало новым жанром публикаций самиздата.

Результатом такой деятельности советской власти против диссидентства стал арест около 500 активистов диссидентского движения, отчего это явление перестало быть направляемым и организованным. В связи с эмиграцией активистов религиозного движения менее открытой стала и деятельность творческой интеллигенции. Заместитель председателя КГБ С. Цвигун писал в своей статье в 1981 году, что антиобщественные элементы, которые маскировались под правозащитное движение, борющееся за демократию в СССР, теперь разоблачены и обезврежены96.

Несмотря на то, что советская власть лишила диссидентское движение своих основных лидеров, празднование полной победы над движением было преждевременным, так как в 1980-х гг. «Хроника текущих событий» продолжала издавать свои журналы. В это время наблюдалось стремительное ухудшение экономической ситуации в стране, а необъявленная война в Афганистане продолжалась, это обусловило усиление оппозиционных общественных настроений. В 1981 - 1985 гг. в СССР были отмечены созданием независимых общественных групп и организацией объединений правозащитного направления.

С конца шестидесятых до конца семидесятых годов социологическая картина диссиденства меняется. В шестидесятых это в основном москвичи, в семидесятых становится больше и в других городах. «Хроника» четко отражает эту эволюцию: в первых номерах упоминается только то, что происходит в столице; потом появляется все больше фактов, относящихся к другим городам (самыми активными оказываются Свердловск и Саратов) и даже республикам. Это объясняется двумя трудноотделимыми одно от другого явлениями: уровнем диссидентской активности и доступностью достоверной информации. Однако самиздат по самой своей природе объединяет оба фактора: те, кто распространяет информацию, связаны с теми, кто действует. С конца семидесятых из самых отдаленных мест поступают сообщения о демонстрациях в поддержку диссидентского движения. Так, 25 января 1980 года Вазиф Мейланов, сорокадвухлетний математик, двумя годами раньше уволенный из института, где он работал, выступает в Дагестане с протестом против ссылки А. Д. Сахарова в Горький.

Значительно расширяется социологический и профессиональный состав диссидентов. «Подписанты» первых писем, члены Иниативной группы защиты прав человека, Комитета прав человека или советской секции Международной амнистии, - в большинстве своем люди интеллигентных профессий, литераторы или ученые.

Первые диссиденты принадлежали к так называемой элите. Многие их них дети или внуки тех, кто в тот или иной момент играл выдающуюся роль в жизни государства: это Павел Литвинов, Петр Якир, Елена Боннэр, Лидия Чуковская, Андрей Твердохлебов, Лариса Богораз. В силу своего происхождения они наблюдали, что творилось в самой сердцевине правящего класса, и знакомы с механизмами управления страной. Андрей Сахаров учился в одном классе с дочерью Карла Радека, Александр Гинзбург - с сыном Анастаса Микояна, Александр Даниэль дружил с сыном того самого Владимира Крючкова, которого Михаил Горбачёв впоследствии назначит директором КГБ и кто станет одним из организаторов августовского путча 1991 года. Многие диссиденты сами достигли привилегированного положения, стали известными учеными или членами Союза писателей СССР. Андрей Сахаров в частности, находился вровень с самыми высокопоставленными деятелями: дача у него там же, где и у них, в Жуковке-2, рядом с дачей Мстислава Ростроповича. Он лично встречался с Берией, Хрущёвым, Брежневым и долгое время имел возможность звонить им по телефону.

В семидесятые годы социальный состав диссидентов расширяется и распространяется на совсем другие круги. Разумеется, отчасти это расширение иллюзорно. В самом деле, все больше и больше молодых, которые десятью годами раньше поступили бы учиться, решают отказаться от всякой надежды на успех, сократить участие в жизни общества до минимума, чтобы избежать идеологической обработки и следовать собственным интересам. Молодежь стала объединяться в различные организации, например в 1969 году в Свердловске была создана организация «Свободная Россия», состоявшая из молодежи и преобразованная в 1970 году в «Рабочую партию». Эта организация выступала против тоталитарного режима и боролась за его демократизацию. Более 50 человек, которые были членами «Рабочей партии», оказались приговоренными к лишению свободы на 3 - 5 лет.

Они станут так называемым поколением дворников и ночных сторожей. Других исключили из университета, а значит, они не могут заниматься интеллигентными профессиями. Однако не все объясняется этим явлением. В конце семидесятых 40% людей, арестованных по политическим мотивам, - это рабочие, которые заочно с научной и технической интеллигенцией составляют большинство защитников прав человека. Согласно подсчетам Л. М. Алексеевой, большая часть тех, кто в 1977-1978 годах подписывает письма в защиту Московской Хельсинской группы, - рабочие и мелкие служащие. Создание свободного профсоюза Владимиром Клебановым свидетельствует о том, что в среде рабочих также раздаются голоса протеста.

Итак, диссиденты продолжают находиться на особом положении: они представляют собой интеллектуальную и нравственную элиту общества. Но они ведь никогда не стремились создать массовое движение инакомыслящих и потому, кажется, слегка сбиты с толку тем, что к ним присоединились самые разные люди, совершенно на них не похожие. Но ничего не делается для того, чтобы преодолеть разрыв между поколениями в движении, которое все ширится, но не становится однороднее.

В заключение можно отметить, что к первой половине 1980-х гг. советская власть так и не смогла ликвидировать оппозиционные государственному строю общественные элементы, несмотря на использование беспрецедентных репрессивных методов борьбы. СССР так и не вернулся в то состояние, когда диссидентство было в зачаточном состоянии.


Заключение


На основе проведенной нами работы, можно отметить значимую роль диссидентского движения в истории России.

Идеология диссидентов не имела вполне определенной единой доктринальной концепции, поскольку включала в себя несколько разных идеологических течений (от «либералов-западников» до «патриотов- почвенников»). Вместе с тем всех диссидентов объединяла критика действующего советского режима, желание добиться больше политических свобод в СССР, в связи с чем преобладала позиция, связанная с правозащитной деятельностью, что больше соответствовало сторонникам демократического правового государства западного толка, для которых основой были работы академика А.Д. Сахарова

Советская оппозиция, существовавшая в виде инакомыслия на протяжении всей истории, смогла открыто о себе заявить в 1960-х гг. и представить себя в диссидентском движении. Желание обрести свободу появилось в советском обществе после разоблачения сталинизма. Однако в период «оттепели» отношение советской власти к инакомыслящей интеллигенции не смягчилось. Этот факт способствовал бесконтрольному распространению демократических идей в подпольных объединениях, где инакомыслящие собирались для обсуждения политических, экономических, философских проблем, а также знакомились с идеями единомышленников, читая рукописи и публикации самиздата. Самиздат являлся мощным центром диссидентского движения, который реализовывал свободу слова, благодаря чему общественная мысль стала выражать себя публично.

Диссидентское движение включает в себя 5 основных направлений: национальные движения (движения украинцев, литовцев, эстонцев и др.), религиозные (движения православных, евангельских христиан-баптистов и др.), социализм с человеческим лицом (основная идея - возвращение к настоящему марксизму, а не принимать искаженную И. В. Сталиным идеологию К. Маркса и В. И. Ленина), антикоммунистический лагерь (либеральные западники и национальные почвенники), сталинский диссент (падение престижа власти в глазах народа в связи с появлением теневого бизнеса, правящей номенклатуры и отсутствия стимула к работе).

В работе была достигнута цель настоящего исследования - диссидентское движение было рассмотрено как особое явление, феномен в общественно- политической жизни СССР.

В работе мной были представлены истоки диссидентства в СССР, рассмотрены его основные течения, определены цели и методы «борьбы», в частности, что основными формами и методами диссидентской деятельности являлись:

сбор и распространение запрещённой властями информации («Самиздат»);

подготовка и распространение "открытых писем" (обращений и заявлений) в защиту незаконно осуждённых или посвященных другим актуальным проблемам общественно-политической жизни страны;

создание общественных организаций на системном уровне (наиболее известные - Московская Хельсинская группа, Комитет защиты прав человека СССР, Инициативная группа по защите прав человека в СССР);

демонстрации. Наиболее известные две из них: 5 декабря 1965 года на Пушкинской площади в Москве, в День Советской Конституции, с требованиями защиты конституционных прав, гласного суда над арестованными ранее писателями А. Синявским и Ю. Даниэлем, а также «демонстрация семерых» на Красной площади 25 августа 1968 года в знак протеста против ввода советских войск в ЧССР;

распространение листовок;

моральная и материальная поддержка отдельных лиц, подвергшихся репрессиям, и их семьям;

голодовки.

Все эти методы и формы наиболее активно использовались в Москве, в других городах преобладали распространение листовок и самиздатской литературы.

Выявлена программа диссидентского движения, предложены его различные классификации, а также определена значимость диссидентского движения для истории СССР 1960 - 1980-х гг.

Диссиденты играли также роль своего рода психоаналитиков: они выговаривали вслух правду о той боли, которую терпело население страны в течение многих лет, полных жестокого и бессмысленного насилия, а также о болезненном разрыве между словами и опытом и, наконец, обо всем мучительном ХХ веке, который останется в истории как век лагерей. Они рассказали о том, как за человеком отрицают право быть мыслящей, свободной и ответственной личностью, и тем самым диссиденты ослабили последствия и ущерб от всего этого. И наконец, пока власть старалась отрезать советское общество от внешнего мира, пока народ был опутан пеленами казенного языка и, главное, казённой мысли, а потому не мог в полную силу размышлять, диссиденты вновь извлекли на свет основные ценности: свободу, истину, человеческое достоинство.

С конца шестидесятых до конца восьмидесятых они доказывали, что прекрасная советская действительность на самом - не что иное, как огромная потемкинская деревня. Они отодвинули ярко размалеванные декорации - и обнажилась неприглядная картина, и тогда стали размышлять, как исправить положение. Диссиденты, которых так часто изображали в виде врагов, не

ставили себе цели разрушить режим; они хотели показать, что режим этот - миф. Они стремились, в согласии с проповедью Солженицына, «жить не по лжи».

Лариса Богораз, лучше, чем кто бы то ни было, сформулировала значение борьбы, которую вели диссиденты. С ее точки зрения, то, что в СССР, «где все было сделано для того, чтобы всякая личность утратила свою свободу и независимость, <…> появилось движение, которое мы называли движением за права человека», означает очень важную вещь: «Свобода необходима каждому человеку. Он может этого не осознавать, но рано или поздно он к этому придет».


Список использованной литературы и источников.


Алексеева Л. М. История инакомыслия в СССР. Новейший период. - Вильнюс Москва: ПОРТОН, 1992.

Барсенков А.С., Вдовин А.И. История России 1917 - 2004. - М.: Аспект-Пресс, 2006.

Безбородов А.Б. Историография истории диссидентского движения в СССР 50-80-х гг. // Советская историография. - М., 1996. С. 399 - 421.

Богораз Л. Даниэль А. В поисках несуществующей науки (Диссидентство, как историческая проблема) // Проблемы Восточной Европы. - Вашингтон, 1993. № 37-38. С 142-161.

Бригадина, О.В. От советского к постсоветскому этапу изучения истории правозащитного движения в СССР: смена парадигм (1980-е гг. - начало XXI в.)- Мн.: БДУ, 2014. С. 115 - 130.

Бобков Ф. Д. КГБ и власть. М.: Издательство «Ветеран МП», 1995. 383 с.

Вагин. Е. В. Бердяевский соблазн («Правые» в оппозиционном движении 60 - 70-х годов)// Наш современник. - М., 1992, №4. С. 172 - 178.

Верт Н. История советского государства. 2-е изд. - М., 1998.

Власть и оппозиция. Российский политический процесс XX века. - М.: РОССПЭН, 1995.

Гефтер М. Я. Их тех и из этих лет. - М.: Политиздат, 1991.

Даниэль А. Ю. Диссидентство: культура, ускользающая от определений? - М.: О.Г.И., №9. 1998. С. 111-124

Митрохин Николай. Русская партия: Движение русских националистов в СССР 1953-1985. М.: Новое литературное обозрение, 2003. 616 с.

Миф о застое. - Л.: Лениздат, 1991.

Пайпс Р. История СССР. - М.: Логос, 1995.

Погружение в трясину: Анатомия застоя. - М.: Проспект, 1991.

Коник В. В. Свобода совести и ее лжезащитники. М.: Молодая гвардия, 1986. 175 с.

Политическая демократия в историческом опыте России. - Челябинск, 1993.

Диссиденты. 50/50: Опыт словаря нового мышления. - М.: Наука, 1989.

Романкина И.А. Типология диссидентского движения в СССР (1950-е-1980- е годы). Автореф. на соик. кандид. ист. наук. - Коломна, 2007.

Савельев А. В. Политическое своеобразие диссидентского движения в СССР 1950 - 1970-х годов// Вопросы истории. 1998, №4. С. 109 - 121.

Страницы истории советского общества: факты, проблемы, люди. - М.: Политиздат, 1989.

Хоскинг Д. История Советского Союза 1917 - 1991. - М.: Вагриус, 1994.

Янов А. Идеальное государство Геннадия Шиманова.//Синтаксис. - №1. - С.50-51.советский диссидентский движение

Яковлев Н. Н. ЦРУ против СССР. 3-е издание М.: Молодая гвардия, 1983. 320 с.